Персей

Андромеда

Персей и Андромеда. Изображение на краснофигурной коринфской вазе. Берлин.

В обратный путь Персей пустился в прямом восточном направлении, следуя дуновению Зефира, имея полуденное солнце уже не сбоку, а прямо над собой. Летел он над бурыми утесами, над выжженными песчаными равнинами, через сухую поверхность которых изредка прорывались пучки зеленовато-серой, по-видимому очень жесткой, травы. Незнакомые Персею звери оживляли местами эту немую пустыню, но от этого оживления становилось еще тоскливее на душе. "Здесь, - подумал Персей, - область гнева Матери-Земли". Было невыносимо жарко.

Но вот пески кончились. Цепь обнаженных гор, затем спуск в зеленое царство бесчисленных пальм и, наконец, море. Море! Сладко затрепетало его эллинское сердце при виде этой родной стихии. Теперь надо держать путь к северу вдоль береговых утесов. Но что это? На одном из них, у самого моря, какое-то дивное изваяние- образ женщины, девушки, прикованной к скале. Осторожно спустившись, он подошел к мнимому изваянию. Но это была девушка. Она подняла голову и посмотрела на него так жалостно, так умоляюще, что у него дрогнуло сердце.

- Дева, - сказал он, - кто ты? И почему ты прикована к этой пустынной скале?

- Зовут меня Андромедой, - ответила она. - Я дочь Кефея, царя эфиопской страны. Моя мать Кассиопея похвалялась, что она красотой превосходит Нереид, - разгневались резвые нимфы морских волн; выведя из глубины самое страшное из всех чудовищ, они наслали его на нашу страну. Много настрадались от него эфиопы. Царь послал вопросить оракула Зевса-Аммона в оазисе ливийской пустыни, и тот ответил, что чудовище успокоится не раньше, чем я буду отдана ему на попрание. И вот меня приковали к этой скале. Царь обещал мою руку тому, кто сразится с чудовищем и убьет его. Он надеялся, что его младший брат Финёй, мой жених, исполнит этот подвиг. Но, видно, и ему жизнь милее невесты. Он скрывается, а чудовище вот-вот явится за мной.

- И пусть скрывается, - весело крикнул Персей. - Для меня это не первое чудовище, и ты невеста моя, а не его.

Поодаль от скалы, к которой была прикована Андромеда, послышался шум разбивающихся о берег волн и глухой, зловещий рев, точно от целого стада разъяренных быков. Персей мгновенно поспешил туда. Огромная волна бросилась на скалистый берег, заливая его на далекое расстояние. Когда она отхлынула, на берегу остался исполинский змей. Оглянувшись несколько раз кругом и набрав воздуху через вздутые черные ноздри, он решительно повернул в сторону скалы Андромеды. Но Персей столь же решительно преградил ему путь - и начался бой не на жизнь, а на смерть. У Персея не было ничего, кроме кривого меча. Для того чтобы действовать им, надо было подойти совсем близко к чудовищу. А оно его не подпускало, грозя ему то своей страшной черной пастью с тройными рядами острых зубов, то своими могучими лапами, то своим извивающимся хвостом, удар которого способен был прошибить скалу, а не то что человека. Отчаявшись, приблизиться к нему с земли, Персей на своих крылатых сандалиях поднялся на воздух, но и это ему не помогло. Сам он, правда, был вне опасности, но змея и оттуда поразить не мог: его спина была покрыта чешуей прочнее стали - герой скорее разбил бы свой меч, чем причинил бы чудовищу малейшую царапину. Убедившись в бесплодности попыток своего противника, змей перестал обращать на него внимание и продолжал свой путь к скале.

Это-то и погубило его: Персей тихо подлетел к змею и ловким ударом отсек ему лапу. Заревело чудовище от боли; забыв об осторожности, оно подняло голову вверх, обнажив этим свое самое чувствительное место - мягкое горло. Этого и ожидал Персей: спустившись внезапно на землю, он в один миг перерезал ему гортань. Кровь хлынула и из раны, и из пасти. Чудовище еще билось некоторое время, беспомощно ударяя хвостом об окружающие утесы, и затем испустило дух.

Оставив на песке бездыханное тело, Персей подошел к скале, освободил Андромеду и отвел ее домой, требуя, чтобы родители немедленно отпраздновали свадьбу. У тех чувства были смешанные: радость по поводу спасения дочери была приправлена грустью о предстоящей вечной разлуке с ней.

Тем не менее Кефей, верный данному слову, созвал через гонцов гостей на свадебный пир. Пришли все. В начале им не люб был заморский жених, но он был так прекрасен, так приветлив, что они стали уговаривать царя всеми мерами задержать его в стране, благо у него у самого сыновей нет.

Пуще прежнего нахмурилась царица Кассиопея: она благоволила Финею и была недовольна тем, что пришелец отнимает у него не только невесту, но и царство. И вот, пока она молчала, пока сановники переговаривались, а Персей уже готов был уступить их желанию, представляя себе, как сначала отправится в Сериф, чтобы вручить обещанное Полидекту и взять с собою мать, - послышался снаружи шум, гам, и в свадебный зал ворвался молодой вельможа во главе нескольких десятков юношей.

- Случилось недостойное дело, - крикнул он. - Пока я сражался со змеем, кто-то увел мою невесту и, вероятно, присваивает себе честь победы... Да вот он, я вижу, уже сидит рядом с нею.

И, быстро подойдя к Персею, он грубо схватил его за плечо:

- Уходи, пока цел! А свадьбу продолжать можно - только с другим женихом.

Персей встал и презрительным движением стряхнул руку прибывшего.

- Змея убил я - заявил он спокойно.

- Ты! - крикнул Финей (конечно, это был он).- А где твои доказательства?

- А где твои?

- Вот они! - торжествующе объявил Финей. С этими словами он бросил под ноги царю и царице длинный, черный, раздвоенный язык. Он был до того отвратителен, что все невольно отшатнулись.

- У мертвого зверя нетрудно было отрезать язык - со смехом ответил Персей.

Но его слова заглушил крик юношей, пришедших с Финеем:

- Уходи, пришелец!

- Он прав! - вмешалась вдруг царица Кассиопея - Кто убил змея? Каждый говорит, что он: у одного доказательства есть, у другого нет никаких; один - свой человек, вельможа, другой - заморский бродяга, нищий, по его же словам. Какие же тут возможны сомнения?

И, поднявшись с места, она подошла к Финею и схватила его за руку, вызывающе глядя на гостя, на дочь и ее слабовольного, но честного отца.

- Оставь его, злая царица! - крикнул Персей.- Ты уже раз своей нечестивой похвальбой едва не погубила свою дочь. Теперь ты отнимаешь ее у ее спасителя, избранного ею жениха. Оставь Финея - не то ты разделишь его участь!

Но его слова еще более разъярили Финея, царицу и юношей. Обнажив свои мечи, они бросились на него.

Тогда Персей быстрым движеньем вынул из кожаного мешка, с которым он не расставался, голову Медузы. Отвернувшись сам, он протянул ее навстречу надвигающейся ватаге. Мгновенно бешеные крики замолкли. Спрятав голову обратно в мешок, он посмотрел на своих врагов - они все застыли с открытыми ртами, с движеньями гнева, с поднятыми мечами в руках. И Кассиопея стояла рядом с Финеем - недвижный камень, подобно ему, подобно всем.

Он посмотрел в другую сторону - там за столами с яствами и вином сидел царь и его почтенные гости: они не жаловались, не обвиняли его; жаль ему стало их, но он понял, что среди них ему уже оставаться нельзя.

А Андромеда? Как решит она?

Он обратился к ней:

- Ты видишь, я невинен в смерти твоей матери, в одиночестве твоего отца, но если ты раскаиваешься в своем слове, я возвращаю тебе его.

Она нежно подняла к нему свои взоры.

- Ты мой спаситель, мой жених, мой господин, - сказала она ему. - Невеста, подруга или раба, но я последую за тобой.

Он вывел ее из дворца, крепко обвил рукой ее стан - и они полетели вместе по влажному раздолью ночного воздуха туда, где на краю небосклона горели огни Большой Медведицы.

Далее - к главе Конец Полидекта