Мэры

1

Депутация!
От того, что Сальвор Хардин увидел, как она идет, ему было ни капельки не легче. Напротив, он почувствовал себя еще более раздраженным.
Иоганн Ли предлагал решительные меры.
- Я не понимаю, Хардин, - сказал он, - зачем мы теряем время. Они ничего не смогут сделать до следующих выборов, и это дает нам год. Пошли их к чертовой матери.
Хардин поджал губы.
- Ли, ты никогда ничему не научишься. За те сорок лет, что я тебя знаю, ты так и не научился великому искусству подкрадываться к противнику.
- Это не мой метод драки, - проворчал Ли.
- Да, знаю. Наверно поэтому ты и есть тот единственный человек, которому я доверяю.
Он замолчал и потянулся за сигарой.
- Мы прошли долгий путь, Ли, с тех пор, как скинули Энциклопедистов много лет тому назад. я становлюсь стар. Мне уже шестьдесят два. Ты когда-нибудь думал о том, как быстро пролетели эти тридцать лет.
Ли фыркнул.
- Я не чувствую себя старым, а мне уже шестьдесят шесть.
- Да, но у меня нет твоего пищеварения.
Хардин лениво затянулся сигарой. Он давно уже перестал мечтать о чудесном мягком табаке Веги его молодости. Те дни, когда Терминус торговал с каждой областью Галактической Империи, канули в лету. Туда же, куда и сама Галактическая Империя направлялась медленно, но верно. Он подумал, кто же сейчас Император? - если, конечно он вообще был и если сама Империя еще существовала. Великий Космос! Уже прошло целых тридцать лет с тех пор, как нарушились коммуникации здесь, на краю Галактики. Весь мир Терминуса теперь состоял теперь только из него самого и четырех соседних королевств.
Как низко пало былое величие. Королевства! В добрые старые времена они были протекторатами, и все являлись частью одной и той же провинции, которая в свою очередь была частью сектора, бывшего в свою очередь частью квадрата, а тот был был частью всеобъемлющей Галактической Империи. А сейчас, когда Империя потеряла контроль над отдаленными участками Галактики, эти маленькие разрозненные группки планет стали королевствами, со своими королями и дворянами, похожими на героев космических опер, с глупыми бесполезными войнами, и жизнью, которая воцарилась среди руин.
Упадок цивилизации. Утеря атомной энергии. Наука, оставшаяся только в мифах - до тех пор, пока не вступилось Основание. Основание, которое Хари Сэлдон организовал здесь, на Терминусе именно для этой роли.
Ли стоял у окна и его голос вмешивался в тайные думы Хардина.
- Они прибыли, - сказал он. - В спортивном автомобиле последней марки. Эти сосунки.
Он сделал несколько неуверенных шагов вперед, потом взглянул на Хардина.
Тот улыбнулся и махнул рукой.
- Я приказал, чтобы их привели ко мне.
- Сюда? Зачем? Ты заставишь их вообразить о себе невесть что.
- С какой стати выполнять все эти официальные процедуры приема Мэра? Я становлюсь слишком стар для формальностей. И кроме того лесть очень полезна, когда имеешь дело с молодежью, в особенности, когда это тебя ни к чему не обязывает.
Он подмигнул.
- Садись, Ли, и окажи мне моральную поддержку. Мне ее будет очень не хватать с этим молодым Сермаком.
- Сермак, - тяжело сказал Ли, - опасен. У него есть последователи, Хардин, так что недооценивать его опасно.
- Разве я когда-нибудь кого-нибудь недооценивал?
- Тогда подпиши приказ об его аресте. Причину можешь придумать позже.
Хардин не обратил внимания на этот совет.
- Вот и они, Ли.
В ответ на сигнал, он нажал ногой на педаль, находящуюся под столом, и дверь открылась.
Они вошли, депутация из четырех человек, и Хардин вежливым жестом пригласил их сесть в кресла, располагавшиеся полукругом у стола. Они поклонились и стали ждать, когда Мэр заговорит первым.
Хардин открыл причудливо изогнутую крышку коробки для сигар, которая принадлежала Джорджу Фара из старого Комитета в те далекие и давно ушедшие времена Энциклопедистов. Это была оригинальная имперская сигаретница с Сэнтании, хотя сигары в ней лежали сейчас местные. Один за другим, очень торжественно, все четверо взяли сигары и закурили их, как будто исполняли ритуал.
Сэф Сермак был вторым справа, самый молодой из всех и наиболее интересный. Его рыжие усы были аккуратно подстрижены, а неопределенного цвета глаза глубоко запали на лице. Остальных трех членов депутации Хардин тут же сбросил со счетов - они явно не умели мыслить сами. Он сосредоточил все свои мысли на Сермаке, который будучи еще в первый раз избран в Городской Совет, умудрился перевернуть все вверх дном и не один раз.
Именно к нему он обратился.
- Мне в особенности хотелось видеть вас, член Совета, еще с той вашей прекрасной речи в прошлом месяце. Ваши нападки на внешнюю политику правительства были очень обдуманны и удачны.
Взгляд Сермака стал еще тверже.
- Ваш интерес делает мне честь. Не знаю, были ли мои нападки удачны, или нет, но они, безусловно, были справедливы.
- Возможно! Ваших мнений никто у вас не спрашивает. Хотя вы еще очень молоды.
- В этом виноваты все люди в определенный период времени, - сухо ответил Сермак. - Вы стали мэром этого города, когда вам было на два года меньше, чем мне сейчас.
Хардин улыбнулся про себя. Молокосос был крепким орешком. Он сказал:
- Я понял, что вы пришли ко мне обсудить эту самую внешнюю политику, которая так жестоко раздражала вас на заседаниях Совета. Скажите, вы уполномочены вести переговоры или мне придется выслушать и трех ваших коллег, каждого в отдельности?
Они обменялись между собой быстрыми взглядами, понятными им одним.
- Я буду говорить от имени народа Терминуса, - хмуро ответил Сермак.
- Народа, который уже не может доверять своим представителям, заседающим в том бездействующем органе, который зовется Советом.
- Понятно. Ну что ж, говорите!
- Все очень просто, господин мэр. Мы не удовлетворены...
- Под "мы" вы подразумеваете народ, не так ли?
Сермак враждебно уставился на Хардина, чувствуя ловушку, и холодно ответил:
- На сколько я знаю, мои взгляды разделяет большинство избирателей на Терминусе. Это вас устраивает?
- Вообще-то такое утверждение требует доказательств, но это не важно. Продолжайте. Вы не удовлетворены...
- Да, мы не удовлетворены политикой, которая уже тридцать лет оставляет Терминус беззащитным от неизбежного нападения извне.
- Понятно. А выводы? Продолжайте, продолжайте.
- Я очень рад, что вы согласны. А выводы те, что мы организуем новую политическую партию, ту, которая будет защищать настоящие нужды Терминуса, а не мистический "манифест" будущей Империи. Мы собираемся вышвырнуть вас и вашу клику бездельников из Городского Совета и скоро.
- Если не? Видите ли, в таких случаях всегда говорят "если не"...
- Но не в этом случае. разве что, если вы не уйдете в отставку сами. Я не прошу вас переменить свои политические взгляды, я все равно вам никогда не поверю. Ваши обещания ничего не стоят. Ваш уход - это единственное на что мы согласны.
- Понятно.
Хардин скрестил ноги и, откинувшись на двух ножках кресла, стал качаться вместе с ним.
- Это ваш ультиматум. Очень приятно, что вы меня предупредили, спасибо. Но видите ли, я все же думаю, что не обращу на него ровным счетом никакого внимания.
- Вы думаете, что это было предупреждение, господин мэр. Это было объявлением наших принципов и объявлением войны. Новая партия уже сформирована и начнет действовать с завтрашнего дня. У нас нет ни возможности, ни желания идти на компромисс и, честно говоря, только благодаря вашим прошлым заслугам мы решили предложить вам легкий выход из положения. Лично я никогда не думал, что вы его примете, но по крайней мере моя совесть чиста. Следующие выборы покажут вам и словом и делом, что ваша отставка необходима.
Он поднялся с кресла и кивнул головой остальным.
Хардин поднял руку.
- Подождите! Садитесь!
Сэф Сермак вновь уселся с гордым и независимым видом. Хардин улыбнулся в душе, сохраняя непроницаемое лицо. Несмотря на свои слова он ожидал предложения...
- Вы можете точно сформулировать, каких изменений во внешней политике вы хотите? Может вы хотите напасть на четыре королевства сейчас, сразу же одновременно?
- Я не делал такого предложения, господин мэр. Мы просто предлагаем, чтобы всяческие умиротворения немедленно прекратились. В течении всего вашего правления вы проводили политику научной помощи королевствам. Вы дали им атомную энергию. Вы помогли заново отстроить атомные электростанции на их территории. Вы основали там больницы, химические лаборатории и заводы.
- Ну? И каковы ваши предложения?
- Вы сделали это только для того, чтобы они не напали на нас.
Подкупая их помощью, вы сваляли дурака в колоссальной игре шантажа и позволили им обобрать Терминус, как липку, а в результате мы сейчас находимся во власти варваров.
- Каким же образом?
- Потому что вы дали им энергию, дали им оружие, практически снарядили их звездолетами. Они стали неизмеримо сильнее, чем тридцать лет назад. Их требования возрастают, а имея новое оружие, они неизбежно захотят удовлетворить свои требования сразу и насильственно захватят Терминус. Разве шантаж не кончается именно таким образом?
- А каковы ваши средства?
- Немедленно прекратить всякий подкуп, пока это еще можно. Бросить все усилия на укрепление самого Терминуса, в первую очередь на отражение атак!
Хардин наблюдал за светлыми усами молодого человека почти с болезненным интересом. Тот чувствовал себя уверенным в себе, иначе он не сказал бы так много. Не было никакого сомнения, что эти его мысли вызывают поддержку у очень большой части населения, слишком большой.
Голос его ничем не выдал набежавших мыслей. Он был бесстрастен.
- Это все?
- Пока что да.
- В таком случае скажите, вы не заметили плаката, который висит на стене позади меня? Прочтите, если не трудно.
Губы Сермака скривились.
- Там написано: "Насилие - последнее убежище беспомощного". Это старинная доктрина, мэр.
- Я применил ее, будучи молодым человеком, господин член Совета, и успешно. Вы еще были очень заняты тем, что рождались, когда это произошло, но возможно, вы кое-что читали об этом в школе.
Он внимательно оглядел Сермака и продолжал размеренным голосом:
- Когда Хари Сэлдон создал на этой планете Основание с обманной целью писать Энциклопедию, мы в течение пятидесяти лет занимались ненужным делом прежде чем поняли, что он хотел на самом деле. К тому времени было почти что поздно. Когда коммуникации с центральными районами Империи были прерваны, мы осознали себя мирком ученых, сконцентрированных в одном городе, не обладающим промышленностью и окруженными заново созданными королевствами, враждебными нам и варварскими. Мы были крохотным островком атомной энергии в этом океане варварства и, естественно, очень ценной добычей. Анакреон, тогда так же как и сейчас самое могущественное из четырех королевств, потребовал и даже обосновал военную базу на Терминусе, и тогдашние правители города, Энциклопедисты, очень хорошо знали, что им нужно для того, чтобы захватить всю планету. Вот так обстояли дела, когда я... гм... принял на себя управление государством. Что бы вы сделали?
Сермак пожал плечами.
- Это академический вопрос. Ведь я знаю, что сделали вы.
- И тем не менее, я повторяю. Возможно, вы меня не поняли. наше искушение собрать все силы, которые могли драться, было велико. Это самый легкий выход и наиболее удовлетворительный для самоуважения, но почти всегда - самый глупый. Вы бы это сделали, вы, с вашими разговорами о том, что надо нападать первыми. Я же вместо этого посетил три остальных королевства, указал им, что позволить секрету атомной энергии попасть в руки Анакреона равносильно тому, чтобы как можно быстрее перерезать себе самому горло, и мягко предложил им сделать соответствующие выводы. Вот и все. Ровно через месяц после того, как космический флот опустился на поверхность Терминуса, король Анакреона получил три ультиматума от своих соседей. Через семь дней последний анакреонец покинул планету. А теперь скажите мне, где была необходимость в насилии?
Молодой член Совета задумчиво осмотрел окурок своей сигареты и швырнул его в урну.
- Я не вижу аналогии. Инсулин приведет диабетика в нормальное состояние безо всякого скальпеля, но аппендицит требует операции. С этим ничего не поделать. Когда остальные способы не помогли, что остается, как не это "последнее убежище". Это ваша вина, что у нас нет другого пути.
- Моя? Ах да, опять моя политика умиротворения. Вы, кажется, еще никак не можете понять наших основных нужд. Наши проблемы отнюдь не кончились после того, как последний корабль с Анакреона улетел с планеты.
Они только начались. Четыре королевства были нашими врагами более, чем когда-либо - и каждое из них не вгрызлось нам в горло только потому, что боялись остальных трех. Мы балансировали на лезвии бритвы и малейшее колебание в любом направлении... Если бы, например, одно из королевств стало слишком сильным или два объединились в коалицию... вы понимаете?
- Безусловно. Тогда-то и наступило бы время начать наши переговоры о войне.
- Напротив. Тогда-то наступило бы время начать наши переговоры о предотвращении войны. Я натравливал одно из государств на другое. Я помогал им по очереди. Я предложил им науку, торговлю, образование, медицину. Я сделал так, что Терминус стал более ценен для них как мир процветающий, нежели как военная добыча. В течении тридцати лет это помогало.
- Да, но вы были вынуждены окружить свои научные дары тайной совершенно безобразной мистики. Вы сделали из техники полурелигию, полу... черт знает что. Вы создали иерархию священников и сложные, не имеющие значения ритуалы.
Хардин нахмурился. - Ну и что с того? Я вообще не понимаю, какое это имеет отношение к нашему спору. Так происходило с самого начала потому, что варвары смотрели на нашу науку, как на волшебство, и им легче было так принимать ее. Появилось духовенство, и если мы поддержали его, то только следуя линии наименьшего сопротивления. Это не играет большой роли.
- Но эти священники обслуживают атомные энергостанции, я это играет большую роль.
- Верно, но ведь мы их обучали. Их знания чисто эмпирические, и они твердо верят в чудеса, которые их окружают.
- А если один из них потеряет веру и будет достаточно умен, чтобы откинуть всяческий эмпиризм в сторону, а в результате докопается до настоящего технического прогресса и продаст вас тому, кто подороже заплатит? Какую ценность мы будем тогда представлять для королевств?
- Очень маленькая вероятность, Сермак. Вы рассуждаете поверхностно. Лучшие люди со всех королевств съезжаются на Основание каждый год, и мы готовим их в духовенство. Если вы считаете, что после нашего учения, когда они практически на имеют элементарных научных знаний или того хуже - имеют неверные знания, священники могут сами дойти до основ атомной энергии, электроники, теории гиперперехода - у вас очень романтические знания о науке. Требуется не только глубокий ум, но и годы труда, чтобы научиться всему этому.
Во время одной из ответных речей Иоган Ли резко поднялся и вышел из комнаты. Теперь он вернулся и, когда Хардин кончил говорить, наклонился к уху своего начальника. Они о чем-то пошептались и Ли передал ему свинцовый цилиндрик. Бросив враждебный взгляд на депутацию, он вновь опустился в свое кресло.
Хардин вертел цилиндрик в руках, наблюдая за посетителями сквозь отблеск света на его поверхности. А затем он резко открыл его. И только у Сермака хватило выдержки не бросить взгляд на выпавшую оттуда бумажку.
- Короче говоря, господа, - сказал он, - правительство придерживается мнения, что оно знает, что делать.
Он говорил и читал одновременно. Лист бумаги покрывал сложный узор кода и наверху в трех словах была дана расшифровка. Он бросил на нее взгляд и небрежно выкинул лист в мусоропровод.
- А на этом, - сказал вновь Хардин, - мы заканчиваем интервью. Очень рад видеть вас всех здесь. Благодарю за то, что вы пришли.
Он пожал руки каждому в отдельности и они ушли.
Хардин почти уже никогда не смеялся, но после того, как Сермак и его три компаньона ушли по его мнению достаточно далеко, он сухо хмыкнул и с любопытством посмотрел на Ли.
- Как тебе понравилась эта "битва гигантов" Ли?
- Вовсе не уверен, что он блефовал, - проворчал Ли. - Относись к нему по-доброму и, вполне вероятно, он все-таки выиграет следующие выборы.
- О, вполне вероятно, вполне вероятно, если конечно до этого ничего не произойдет.
- Советую, чтобы все произошло на этот раз так, как надо, Хардин. Говорю тебе, у Сермака есть последователи. Что, если он не будет ждать следующих выборов? Я помню еще времена, когда мы с тобой заставили кое-кого поплясать, несмотря на этот плакат, что ты нацепил на стену.
Хардин поднял брови.
- Ты сегодня настроен пессимистично, Ли, да к тому же еще и выдумываешь. Насколько я помню, наш маленький путч обошелся без всякого насилия, ни одна живая душа не пострадала. Это была необходимая мера, принятая в нужный момент, и все прошло гладко и безболезненно, хотя и с великими трудами. Что касается Сермака, он противник каких бы то ни было компромиссов. Ты и я, Ли, не Энциклопедисты. Мы ко всему готовы. Слушай, старина, подключи своих людей к этому молодняку, только вежливо. Пусть они не знают, что за ними следят, но будь повнимательнее, ты меня понимаешь?
Ли раздраженно засмеялся.
- Ты думаешь, я такой дурак, что буду сидеть и ждать сложа руки, пока мне прикажут? Сермак и его люди уже месяц у меня под наблюдением.
Мэр ухмыльнулся.
- Ты всегда хочешь быть первым? Ну, хорошо. Кстати, - мягко добавил он, - посол Вересов возвращается на Терминус. Временно, надеюсь.
Последовало короткое молчание, несколько напряженное, а затем Ли спросил:
- Что было в письме? Наши дела продвигаются?
- Не знаю. Не могу сказать, пока не поговорю с Вересовым. Может быть, да. В конце концов, должно же что-то произойти до выборов. Но с чего это ты вдруг помрачнел?
- Потому что не знаю, что из всего этого выйдет. Ты слишком умен, Хардин, и ты много скрываешь.
- И ты тоже, - пробормотал Хардин.
Потом он громко спросил:
- Это значит, что ты собираешься вступить в новую партию Сермака?
Ли против воли улыбнулся:
- Ну, хорошо. Ты выиграл. А теперь, не хочешь ли пообедать?

2

Сальвору Хардину, убежденному шутнику, приписывали множество эпиграмм, многие из которых, вероятно, апокрифичны. Тем не менее считают, что он однажды сказал:
- Хорошо всегда быть честным, в особенности, если у тебя репутация лгуна. пользоваться этим секретом, учитывая, что он уже четырнадцать лет играл на Анакреоне целых две роли, которые часто и неприятно напоминали ему танец человека на раскаленном металле.
Для народа Анакреона он был первосвященником, представителем Основания, которое для этих варваров было символом волшебства и центром религии, которую они создали не без помощи Хардина за последние тридцать лет. И в качестве первосвященника он построил там свой дом, ставший для него темницей, потому что в глубине души он презирал тот ритуал, в центре которого находился.
Но для короля Анакреона - старого, уже умершего, и нового, еще молодого внука, который сидел сейчас на троне, - он был просто могущественным послом, которого одновременно боялись и которому завидовали.
В целом это была неприятная работа, и его первое за три года путешествие на Основание, хотя и вызванное неприятной необходимостью, было для него как долгожданные каникулы.
И так как не в первый раз приходилось ему путешествовать в строгой секретности, он вновь применил к жизни эпиграмму Хардина.
Он переоделся в гражданское платье и взял билет второго класса на пассажирский лайнер, отбывающий на Терминус. Прибыв на Основание, он пробрался сквозь толпу пассажиров на космодроме и позвонил в зал Совета из городского видеоавтомата.
- Меня зовут Янг Смит, - сказал он. - На сегодняшнее утро мне назначена встреча с мэром.
Молодая женщина с безжизненным лицом, хотя и достаточно деловая, на другом конце провода сделала второе переключение, обменялась с кем-то двумя-тремя быстрыми фразами, а затем сказала сухим механическим голосом:
- Мэр Хардин примет вас через полчаса, сэр.
Экран видеофона померк.
После этого посол купил последнее издание местной газеты, неторопливо прошел городской сад и, усевшись на первую попавшуюся пустую скамью, прочитал передовую статью, спортивные новости и уголок юмора. Когда полчаса истекли, он встал, засунул газету под мышку и пошел в зал Совета, где представился.
За все это время его так никто и не узнал потому что он вел себя как самый обычный гражданин, и некто не обратил на него ни малейшего внимания.
Хардин взглянул на него и ухмыльнулся.
- Берите сигарету. Как путешествие?
Вересов потянулся за сигаретой.
- Любопытно. Рядом со мной в каюте путешествовал священник. Он ехал на Терминус, чтобы пройти специальный курс по приготовлению радиоактивных синтезов - для лечения рака.
- Но ведь он не называл это так, а?
- Еще чего! Для него это была святая вода.
Мэр улыбнулся.
- Продолжайте.
- Он вовлек меня в спор и долго и старательно пытался извлечь из меня болезнь материализма.
- И он не узнал своего первосвященника?
- Без моей алой мантии? Кроме того, он был со Смирно. Это просто удивительно, Хардин, как быстро повсюду воцарилась религия науки. Я написал эссе по этому поводу - для своего собственного удовольствия -
опубликовать, конечно, не придется. Подходя к проблеме социологически, можно видеть, что когда старая Империя стала гнить по краям, наука, как таковая быстро забылась на окраинных мирах. Чтобы вновь восстановить ее, пришлось представить все совершенно в ином свете, и моментально все стало на свои места. Это особенно хорошо видно, если применить символическую логику.
- Интересно!
Мэр закинул руки за голову и внезапно сказал:
- А сейчас расскажите о положение на Анакреоне!
Посол нахмурился и вынул сигару изо рта. Он с отвращением взглянул На нее и положил в пепельницу.
- Что ж, положение очень плохое.
- В противном случае вас вы здесь не было.
- Да уж. Вот как обстоят дела. Наиболее важным человеком на Анакреоне является Принц Регент Венис, дядя короля Леопольда.
- Знаю. Но ведь на следующий год Леопольд станет совершеннолетним?
Кажется ему будет шестнадцать?
- Да в феврале.
Вересов замолчал, затем сухо добавил:
- Если доживет. Отец короля умер при подозрительных обстоятельствах.
Во время охоты пуля попала ему в грудь. Это рассматривалось как несчастный случай.
- Гмм... кажется, я помню Вениса еще с тех пор, когда мы вышвырнули космический флот с Терминуса и я попал на Анакреон. Это было еще до вас.
Дайте-ка мне подумать. Кажется, это такой мрачный молодой человек с копной черных волос и косой на один глаз. У него еще такой смешной крючковатый нос.
- Он самый. Он остался косым, и нос у него такой же крючковатый, и волосы поседели. Он не чист на руку. К счастью, он самый большой дурак на всей планете. Считает себя необычайно умным и проницательным, так что все его намерения видны насквозь.
- Так обычно и бывает.
- Он считает, что если надо разбить яйцо, то делать это надо по меньшей мере атомным бластером. Вспомните налоги, которыми он хотел обложить имущество храма два года назад, когда умер старый король.
Помните?
Хардин задумчиво кивнул головой, потом улыбнулся.
- Жрецы подняли шум.
- Они подняли такой шум, что его можно было слышать на Лукреции. С тех пор он стал более осторожным, но все-таки умудряется устраивать неприятности. В какой-то степени нам это и не очень выгодно, слишком он уверен в себе, прямо таки безгранично.
- Возможно, он этим компенсирует свой комплекс неполноценности.
Младшие сыновья королевского рода обычно этим страдают.
- От этого не легче. Он все еще кричит о том, что надо напасть на Основание. Он даже не пытается скрывать своих мыслей. И его положение позволяет ему это делать, с точки зрения вооружения. Старый король создал великолепный космический флот, и Венис не дремал два последние года. Даже эти налоги на имущество храма он думал употребить на дальнейшее вооружение, а когда у него ничего не получилось, он вдвое увеличил обычные налоги.
- Были какие-нибудь беспорядки?
- Ничего серьезного. Послушание властям - было текстом каждого призыва в королевстве многие недели. Мы сами провели много служб по этому поводу. Не скажу, правда, что Венис высказывал нам какую-нибудь особую признательность.
- Ну, хорошо, я понял всю подоплеку. А теперь, что случилось? - Две недели тому назад купеческий корабль с Анакреона обнаружил в космосе старый военный крейсер бывшего имперского космофлота. Он плавал в космосе по меньшей мере три столетия.
В глазах Хардина сверкнул интерес. Он выпрямился.
- Да, я слышал об этом. Навигационное бюро прислало мне петицию с просьбой предоставить им корабль с целью изучения. Как я понял, он находится в хорошем состоянии.
- В слишком хорошем, - ответил Вересов сухо. - Когда Венис на прошлой неделе получил письмо с просьбой передать крейсер Основанию, у него чуть было не случились конвульсии.
- Он мне еще не ответил.
- И не ответит - разве что пушками, по крайней мере он так считает.
Видите ли, он пришел ко мне как раз в день моего отъезда и попросил, чтобы Основание привело этот крейсер в боевую готовность, а потом передало его комическому флоту Анакреона. У него хватило нахальства сказать, что ваше письмо от прошлой недели указывает на намерение Основания атаковать Анакреон. Он сказал, что отказ починить и привести в боевую готовность космический крейсер только подтверждает его подозрения, и прибавил, что тем самым мы вынуждаем его принять меры по защите Анакреона. Вот его собственные слова. Мы его вынуждаем! И вот почему я здесь!
Хардин мягко рассмеялся.
Вересов продолжал, улыбнувшись:
- Конечно, он ожидает отказа и это будет прекрасным предлогом в его глазах для немедленного нападения.
- Я понимаю это, Вересов. Ну что ж, у нас в запасе есть есть еще шесть месяцев, так что сделайте с крейсером все, что нужно и подарите ему с нашими наилучшими пожеланиями, переименуйте его в "Венис" как знак нашей любви привязанности.
Он вновь рассмеялся.
И вновь Вересов ответил ему едва заметной улыбкой.
- Я понимаю, что это логично, Хардин, но я все же волнуюсь.
- О чем?
- Этот корабль... Они умели таки строить в те дни. Его грузоподъемность больше, чем у половины всего флота Анакреона. На нем стоят атомные пушки, которые в состоянии уничтожить планету. Слишком уж он хорош, Хардин...
- Наивно, Вересов, наивно. И вы, и я, оба знаем, что даже тем оружием, которое он сейчас имеет, Венис может спокойно захватить Терминус задолго до того, как мы приведем в порядок этот крейсер для собственных нужд. Какое же это тогда может иметь значение, если мы дадим ему еще один крейсер? Вы же знаете, что до настоящей войны дело не дойдет.
- Думаю, да.
Посол поднял свой взгляд.
- Но, Хардин...
- Да? Что вы остановились? Продолжайте.
- Послушайте, это не мое дело, но я читал сегодня газету.
Он положил газету на стол и ткнул пальцем в передовицу.
- Группа членов Совета создает новую политическую партию.
- Это я прочел.
Вересов заколебался.
- Я знаю, что вы лучше разбираетесь во внутренних делах, чем я, но, по-моему, на вас нападают по всему фронту, разве что не применяя насилия.
Насколько они сильны?
- Очень. Возможно они будут контролировать Совет после следующих выборов.
- Но не раньше?
Вересов искоса взглянул на мэра.
- Есть способы и помимо выборов.
- Вы что, принимаете меня за Вениса?
- Нет. Но починка крейсера займет несколько месяцев и нападение последует сразу же. Это несомненно. То, что мы уступим будет воспринято, как проявление слабости, а имперский крейсер чуть ли не вдвое увеличит силы флота Вениса. Он нападет на вас. Это так же точно, как я первосвященник. зачем рисковать? Сделайте либо одно, либо другое. Или объясните ваш план компании Совета, или заставьте Анакреон объясниться сейчас.
Хардин нахмурился.
- Заставить? Прежде, чем наступит кризис? Это единственное, чего я не должен делать. Существует Хари Сэлдон и такая вещь, как его план.
- Так вы абсолютно уверены, что такой план существует?
- Вряд ли могут возникнуть какие-нибудь сомнения, - последовал твердый ответ. - Я присутствовал на открытии сейфа и Сэлдон ясно дал нам это понять.
- Я не это имею в виду, Хардин. Я просто не понимаю, как можно предвидеть и расписать историю человечества на тысячу лет вперед. Может Сэлдон переоценил себя?
Он поежился от иронической улыбки Хардина и добавил:
- Конечно, я не психолог.
- Вот именно. Никто из нас не психолог. Но я получил некоторые элементарные познания в молодости, вполне достаточные, чтобы понять возможности этой науки, хотя сам и не в состоянии ничего рассчитать. Нет никакого сомнения в том, что Сэлдон сделал именно то, что утверждает.
Основание, как он говорит, было создано как научное утверждение, посредством которого наука и культура умирающей Империи будут сохранены веками начинающегося варварства и, в конце концов, доживут до Второй Империи.
Вересов с сомнением кивнул головой.
- Каждый знает, что именно так и должно все произойти. Но можем ли мы рисковать настоящим из-за какого-то туманного будущего?
- Мы должны, потому что это будущее отнюдь не туманное. Оно было просчитано и записано Сэлдоном. Каждый последующий кризис в нашей истории отмечен, и успешный выход из этого кризиса зависит от того, насколько правильно мы решили предыдущий. Мы переживаем сейчас только второй кризис, и мне даже страшно подумать, какой может быть результат при малейших отклонениях.
- Это ничем не подтвержденные рассуждения.
- Нет! Во время выступления Хари Сэлдона, когда открыли сейф, он сказал, что в каждый кризис наша свобода действия будет ограничена до такой степени, что мы сможем найти из создавшегося положения только один выход.
- Чтобы мы не наделали глупостей и не свернули в сторону?
- Совершенно верно. Путь должен быть только один. Но, соответственно, пока у нас существует выбор как поступать, это значит, что кризиса еще нет. Мы должны тянуть так долго, как только можем, и, великий космос, именно это я и собираюсь делать!
Вересов не ответил. Он задумчиво пожевал губу. Прошло не больше года с тех пор, как Хардин обсуждал с ним одну проблему - по-настоящему важную проблему: что противопоставить враждебным приготовлениям Анакреона. Да и то только потому, что Вересов настоял на обсуждении.
Казалось, Хардин слышал все его мысли.
- Лучше бы я вам об этом ничего не говорил, - сказал он.
- Почему? - с изумлением вскрикнул Вересов.
- Потому что теперь уже шестеро людей знают об этом: вы, я, трое других послов и Иоганн Ли, а я очень боюсь, что идея Сэлдона заключалась в том, чтобы никто ничего не знал.
- Почему?
- Потому что даже развитая психология Сэлдона была ограниченной. Она не могла оперировать со слишком большим числом независимых переменных. Он не мог рассчитать отдельных личностей, так как и вы можете применить кинетическую теорию газов к отдельным молекулам. Он работал с толпами, с населением нескольких планет, а только слепые толпы, не обладающие знанием своих будущих действий и конечного результата подчиняются его уравнениям.
- Это не просто.
- Но это так. Я не знаю психологию в такой степени, чтобы объяснить вам научно. Но вы это знаете. На Терминусе вообще нет ученых психологов, так же и математических книг по этому вопросу. Совершенно очевидно, что Сэлдон не желал, чтобы кто-нибудь на Терминусе обладал умением рассчитывать будущее. Он хотел, чтобы мы шли к цели слепо, а, следовательно, и верно, согласно законам психологии толпы. Но я однажды уже вам говорил, я понятия не имел, что случится после того, как мы выдворим от себя анакреонцев. Я просто хотел установить равновесие сил, не более того. Только значительно позже мне показалось, что я понимаю куда влекут нас события, но я сделал все возможное, чтобы действовать, не исходя из этого знания. Если бы в результате своего предвидения я вмешался бы в события, боюсь, с планом Сэлдона все было бы кончено.
Вересов задумчиво кивнул головой.
- Мне не привыкать к таким сложным рассуждениям, я наслушался всякого в храмах на Анакреоне. А как вы думаете узнать тот момент, когда наступит пора действовать?
- Этот момент уже известен. Вы сами признаете, что как только мы починим космический корабль, ничто не остановит Вениса от нападения на нас. Тогда у нас не будет больше выбора.
- Вы правы.
- И как только из всех этих альтернатив у нас больше не будет выхода, считайте, что наступил кризис. Тем не менее, я взволнован.
Он промолчал, и Вересов терпеливо стал ждать. Медленно, почти неохотно Хардин продолжал:
- У меня есть мысль, едва уловимая, что нарастание внутреннего и внешнего кризиса было запланировано одновременно. Но сейчас у нас здесь наблюдается разница в несколько месяцев. Венис, вероятно, атакует еще до весны, а выборы будут только через год.
- По-моему, это неважно.
- Не знаю. Может быть, так произошло из-за каких-то погрешностей в вычислениях, а может быть и потому, что я слишком много знаю. Я всегда старался вести себя так, чтобы мое предвидение не оказывало влияний на мои действия, но как я могу точно сказать? И какой это все может иметь эффект?
Как бы то ни было, - он поднял глаза, - я твердо решил одну вещь.
- Какую?
- Когда разразится кризис, я отправлюсь на Анакреон. Я хочу быть на месте...
Он замолчал.
- О, ну ладно, Вересов. Я и так наговорил слишком много. Становится поздно. Давайте закончим на этом. Я хочу немного отдохнуть.
- Тогда отдыхайте здесь, - сказал Вересов. - Я не хочу, чтобы меня здесь узнали, а то представляете себе, что скажет эта ваша новая партия?
Попросите лучше принести бренди.
Хардин так и сделал, правда в очень умеренном количестве.

3

В те дни, когда Галактическая Империя охватывала собой всю Галактику, а Анакреон был самым богатым вассалом на Периферии, многие императоры посещали вице-королевский дворец государства. И не один из них не уезжал обратно не испытав на себе по меньшей мере одного покушения, будь то попытка устроить аварию в воздухе или обычный пистолет, которым охотились за пернатой летающей крепостью, которую жители называли птицей Пайк.
Былая слава Анакреона ушла в прошлое вместе с Империей. Дворец лежал в руинах, за исключением того крыла, которое восстановили рабочие Основания. И уже более двухсот лет Анакреон не видел ни одного императора.
Но охота на Пайка все еще оставалась королевской забавой и зоркий глаз все еще неизменно требовался для королей Анакреона.
Леопольд I, король Анакреона и лорд-протектор внешних доминионов, хотя и не достиг еще шестнадцати лет, доказал свое искусство уже не один раз. Он убил своего первого Пайка, когда ему еще не исполнилось и тринадцати лет, десятого - после того, как получил доступ к трону, а сейчас он возвращался после охоты на сорок шестого животного.
- Их будет пятьдесят прежде, чем мне стукнет шестнадцать, -
воскликнул он. - С кем пари?
Но придворные не держали пари против искусства своего короля. Всегда существует смертельная опасность выиграть. Поэтому никто не рискнул с ним спорить, и король пошел переодеваться в прекрасном настроении.
- Леопольд!
Король остановился и хмуро повернулся.
Венис глядел на своего племянника с порога его покоев.
- Отошли их, - он нетерпеливо махнул рукой. - Вон!
Король резко кивнул головой и двое прислужников с низкими поклонами и пятясь спустились вниз по лестнице. Леопольд вошел в комнату своего дяди.
Венис брезгливо уставился на охотничий костюм короля.
- Очень скоро придется заниматься делами поважнее, чем охота.
Он повернулся к племяннику спиной и пошел к столу. Венис уже стал слишком стар, чтобы выдерживать резкие порывы ветра, опасные развороты перед самым крылом Пайка, кувыркания воздушной лодки то вверх, то вниз.
Может поэтому он и говорил, что презирает это развлечение.
Леопольд понял презрение, высказанное ему дядей, и начал разговор с энтузиазмом, но не без угрозы в голосе.
- Как жаль, что вас не было сегодня с нами, дядя. Мы прикончили зверюгу из Самии - просто настоящее чудовище. а как это было здорово. Мы выслеживали ее целых два часа на семидесяти квадратных милях. А затем я рванулся вверх, - он сделал движение рукой, как будто находился все еще в воздушной лодке, - и нырнул ему под крыло. Попал ему под левое крыло. Он взбесился и рванул вперед. но я тоже не дремал, ушел левее и скрылся за солнцем. И, конечно, он опустился. Он подобрался ко мне на размах крыла, тогда я..
- Леопольд!
- Гм... Так я его убил.
- Не сомневаюсь. А сейчас может быть ты все-таки меня выслушаешь?
Король пожал плечами и уселся на край стола, потом взял лежащий на нем орех и попытался раскусить его отнюдь не с королевским достоинством.
Он не осмеливался встретиться со своим дядей взглядом:
Венис сказал, как бы начиная разговор.
- Сегодня я был на крейсере.
- На каком крейсере?
- Есть только один крейсер. Тот крейсер, который Основание чинит для нашего флота. Старый имперский крейсер. я выражаюсь достаточно понятно?
- Ах, этот. Вот видите, я же говорил, что они будут его чинить, если только мы попросим их об этом. Все это ерунда, ваши разговоры о том, что они хотят напасть на нас. Потому что, если бы это было так, зачем бы им чинить корабль? Это ведь не имеет смысла.
- Леопольд, ты дурак!
Король, который только что расколол орех и попытался выковырять оттуда зерно, покраснел.
- Послушайте-ка, - сказал он со злостью, которая едва ли в чем отличалась от обычной сварливости, - не думаю, что вы можете так меня называть. Вы забываетесь. Через два месяца я стану совершеннолетним.
- Да, и ты просто прекрасно подготовился для принятия королевской власти. Если бы ты хотя бы половину того времени, что тратишь на охоту, тратил бы на общественные дела, я спокойно бы подписал свой уход от регентства.
- А мне плевать. И вообще здесь все это ни к чему. Даже если вы регент и мой дядя, то я - король все-таки, а вы - мой подданный. Вы не должны называть меня дураком и, кстати, не должны сидеть в моем присутствии. Вы у меня разрешения не спросили. Я думаю, вам следует быть более осторожным, дядя, или я сам об этом позабочусь... скоро. Взгляд Вениса был холоден.
- Могу ли я обратится к вам, ваше величество?
- Да.
- Так вот! Вы дурак, ваше величество! Его темные глаза сверкали из-под мохнатых бровей и молодой король медленно сел в кресло. На мгновение лицо регента озарило ироническое удовлетворение, однако это выражение быстро исчезло. Его толстые губы раздвинулись в улыбке, он опустил руку на плечо короля.
- Не обращай внимания, Леопольд. Мне не стоило так строго разговаривать с тобой. Иногда просто трудно удержаться и разговаривать в нужном тоне, когда события давят, как... Ты понимаешь?
Если речь его текла умиротворенно, то глаза оставались такими же жесткими, как и раньше.
Леопольд неуверенно сказал:
- Я понимаю. Государственные дела - они очень трудные.
Он подумал не без опаски не заставят ли его сейчас выслушивать нудные бессмысленные детали о годовой торговле со Смирно или о недавно заселенных мирах Красного Коридора.
Венис продолжал:
- Мой мальчик, я хотел побеседовать с тобой об этом раньше, и, возможно, мне так и следовало сделать, но я знаю, что такой молодой дух нетерпелив к скучным делам управления государством.
Леопольд кивнул головой.
- Ну что вы, дядя, все в порядке...
Венис его перебил и продолжил:
- Однако через два месяца ты станешь совершеннолетним. Более того, в те трудные времена, которые сейчас наступают, тебе придется принять активное участие в делах государства. Ты станешь королем, Леопольд!
И вновь он кивнул головой, но на его лице ничего не отразилось.
- Будет война, Леопольд!
- Война! Но ведь у нас мирный договор со Смирно...
- Не со Смирно... с самим Основанием.
- Но, дядя, они же согласились починить этот крейсер. Вы сами сказали...
Голос его постепенно затих, когда он увидел презрительно оттопыренную нижнюю губу своего дяди.
- Леопольд, - сказал тот уже не так дружелюбно, как раньше, - мы должны поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Будет крейсер отремонтирован или не будет, война с Основанием неизбежна и, кстати, она будет скорее, чем он будет отремонтирован. Основание - источник власти и могущества. Все величие Анакреона, весь его флот, его города, его народ и его торговля зависят от той власти, которую нехотя дало нам Основание... Я помню время... Да, я помню, когда города Анакреона топились печками -
углем и нефтью, но это все неважно. Ты все равно не поймешь.
- Похоже, - неуверенно возразил король, - что мы должны быть благодарными...
- Благодарными! - взревел Венис. - Благодарны, что они подают нам крохи с собственного стола, а себе оставляют, мы даже вообразить не можем что, и причем делают это с целью. Да они все это делают для того, чтобы в один прекрасный день захватить власть над всей Галактикой.
Он переложил руку на колено племянника, глаза его сузились.
- Леопольд, ты король Анакреона. Твои дети и дети твоих детей могут стать королями вселенной, если только у тебя будет то могущество, которое Основание от нас скрывает!
- В этом что-то есть.
В глазах Леопольда блеснула какая-то искорка и спина его выпрямилась.
- В конце концов, действительно, какое право они имеют держать что-то только для себя? Это нечестно. Анакреон тоже кое-что значит.
- Вот видишь, ты уже начинаешь понимать. А сейчас, мой мальчик, что, если Смирно тоже решит напасть на Основание и присвоить все их чудеса себе? Ты думаешь, мы долго продержимся, прежде чем сами станем вассалами?
И долго ли ты останешься на своем троне?
Леопольд постепенно приходил в возбуждение.
- Великий космос, вы правы! Вы абсолютно правы. Мы должны напасть первыми. Это будет просто самооборона.
Улыбка Вениса стала шире.
- Более того, когда-то, в самом начале правления твоего деда, Анакреон уже организовал одну военную базу на планете Основания -
Терминусе, - базу, жизненно необходимую для национальной самообороны. Нас заставили покинуть эту планету в результате всяческих махинаций лидера этого Основания, плебея, ученого без капли благородной крови в жилах. Ты помнишь, Леопольд? Твой дед был оскорблен этим подонком. Я его помню! Он был едва ли старше меня, когда прилетел на Анакреон со своею дьявольской улыбкой и своим дьявольским умом. Он прилетел один, но за его спиной стояла мощь трех других королевств, объединившихся в трусливый союз против величия Анакреона.
Леопольд покраснел и глаза его засверкали.
- Клянусь Сэлдоном, был бы я на месте деда, я бы ему отомстил!
- Нет, Леопольд. Мы решили ждать и отомстить за оскорбление в подходящий момент. Это было мечтой твоего отца перед его безвременной кончиной, что именно он будет тем человеком, который... эх, да что там говорить!
Венис резко отвернулся. Потом, как человек, сдерживающий свои чувства, сказал:
- Он был моим братом. И если бы его сын...
- Да, дядя. Я не подведу его. Я решил. Будет только справедливо, если Анакреон сметет с лица земли этих возмутителей спокойствия и причем немедленно.
- Нет, только не немедленно. Во-первых, мы должны дождаться, когда закончится ремонт боевого крейсера. Простой факт, что они согласились привести его в боевую готовность, доказывает что они нас боятся. Эти дураки пытаются нас умиротворить, но ведь мы не свернем со своего пути, верно?
И Леопольд радостно ударил себя кулаком в грудь.
- Никогда, пока я - король Анакреона!
Глаза Вениса саркастически блеснули.
- Кроме того, мы должны дождаться прибытия Сальвора Хардина.
- Сальвора Хардина!
У короля внезапно округлились глаза, и юношеский контур безбородого лица потерял те почти твердые черты, которые совсем недавно были на нем обозначены.
- Да, Леопольд, сам лидер Основания прибывает на Анакреон на твой день рождения. Вероятно, чтобы успокоить нас своими льстивыми речами. Но это ему не поможет.
- Сальвор Хардин! - это был едва слышный шепот.
Венис нахмурился.
- Ты что, боишься? Это тот самый Сальвор Хардин, который во время своего прошлого визита обливал нас грязью. Я надеюсь, ты не забыл этого смертельного оскорбления королевскому дому? Да еще от плебея, которому самое место в канаве.
- Нет, не забыл. Нет... Нет! Мы еще отплатим ему, но... но... я немного боюсь.
Регент поднялся.
- Боишься? Кого? Кого, я тебя спрашиваю? Ты...
Он захлебнулся в ярости.
- Я хочу сказать, это будет... э-э-э... немного святотатством -
напасть на Основание. Я хочу сказать.
Он замолчал.
- Продолжай.
- Леопольд смущенно проговорил:
- Я хочу сказать... если на свете действительно существует Космический Дух, он... э-э-э... ему это может не понравиться. Как думаете?
Венис вновь уселся и губы его искривились в странной усмешке.
- Так ты значит всерьез думаешь о галактическом духе, вот как? Вот что значит оставить тебя без присмотра. Ты просто наслушался Вересова, я это так понимаю.
- Он много объяснял мне...
- О Галактическом Духе?
- Да.
- Какой ты еще теленочек. Он верит во всю эту ерунду намного меньше, чем я сам, а я вообще в нее не верю. Сколько раз тебе говорил, что все это пустая болтовня?
- Да, я помню, но Вересов говорит...
- К черту Вересова, это болтовня.
Наступила короткая, упрямая тишина, а затем Леопольд сказал:
- Все равно все в это не верят. Я имею ввиду, что Хари Сэлдон пророк, и что он создал Основание, чтобы оно выполнило его предвидения, и что в один прекрасный день настанет рай на всей земле, и что каждый, кто ослушается, будет проклят, и уничтожен на веки. Они в это верят. Я бывал на многих празднествах и я знаю, что это так.
- Да, они верят, но мы - нет. И ты можешь быть только благодарен, что это так, иначе ты был бы не королем по священному праву и сам бы не считался помазанником божьим. Даже очень удобно. Это устраняет все возможности революций и гарантирует абсолютное послушание во всем. И вот почему, Леопольд, ты должен принять активное участие в войне против Основания. Я только регент и, следовательно - человек. Ты же для них король, более того - полубог.
- Но по-моему это совсем не так, - машинально ответил король.
- Не совсем так, - последовал иронический ответ. - Но все так считают, за исключением Основания, конечно. Ты понял? Для всех, кроме Основания. Как только мы их уничтожим, некому будет уже сомневаться в том, что ты избранник божий. Подумай об этом!
- И тогда мы сами сможем управлять этими могущественными коробками в храмах и водить корабли без людей, и принимать святую, которая излечивает от рака и получить остальное? Вересов говорит, что только благословенные Галактическим Духом могут...
- Вот именно, Вересов говорит! Вересов, второй после Хардина, - твой самый злейший враг. Будь со мной, Леопольд, и не думай о них. Вместе мы создадим Империю, не просто королевство Анакреон, а такое, которое охватывает каждое из биллионов солнц Галактики. Разве это не лучше, чем слова вроде "рай на земле".
- Да-а-а.
- Разве может Вересов обещать большее?
- Нет.
- Очень хорошо.
Голос его звучал повелительно.
- Думаю, можно считать, что с этим делом покончено. Мы договорились.
- Он не подождал ответа. - А теперь иди, я буду позже. И вот еще что, Леопольд.
Молодой король обернулся с порога.
Венис улыбнулся, но его глаза оставались холодными.
- Будь осторожен на охоте, мой мальчик. После несчастного случая, который произошел с твоим отцом, у меня все время появляются какие-то странные предчувствия относительно тебя. Надеюсь, ты будешь осторожен. И ведь ты сделаешь то, о чем мы с тобой говорили, правда?
Глаза Леопольда расширились и он опустил свой взгляд.
- Да... конечно, дядя.
- Прекрасно.
Без всякого выражения на лице он посмотрел в след удаляющемуся племяннику и вернулся к столу.
Мысли уходящего Леопольда были трезвы и лишены страха. Может это будет и к лучшему: победить Основание и добиться той власти, о которой говорил Венис. Но после, когда война кончится, и он будет крепко сидеть на троне...
Он внезапно остро осознал то, что Венис и два его взрослых сына были в настоящее время единственными наследниками трона.
Но он был королем. А короли могли приказывать выстрелить. Даже в своих дядей и братьев.

4

После Сермака Льюис Борт был наиболее деятелен в подборе кадров, которые сейчас вливались в их так называемую партию Действия. И тем не менее он не был членом делегации, нанесший визит Хардину почти полгода тому назад. Так получилось не потому, что партия не признавала его стараний, как раз напротив. Он отсутствовал по той простой причине, что в это время находился на Анакреоне.
Он посетил планету как частное лицо. Он нигде не регистрировался и не делал ничего важного. Он просто наблюдал темные стороны жизни этой планеты и совал свой длинный нос в самые темные ее углы.
Он прилетел домой в сумерках короткого зимнего дня, который начался с облаков и который кончился снегопадом, и уже через час сидел за столом в доме Сермака.
Первые его слова не были рассчитаны на то, чтобы улучшить настроение собравшихся, которое уже было достаточно угнетено сгущающимися сумерками и снегопадом за окном.
- Боюсь, - сказал он, - что наше положение называется так: "Дело наше пропащее".
- Вы так считаете? - угрюмо спросил Сермак.
- Думать тут не о чем уже, Сермак. Другого мнения быть не может.
- Оружие... - начал доктор Вальто несколько официально, но Борт прервал его.
- Забудьте о своем оружии. Это старо.
Его взгляд прошелся по лицам.
- Я говорю о народе. Я признаю, что попытка организовать дворцовый переворот и посадить на трон своего короля, благожелательно настроенного к Основанию - моя идея. Это была хорошая идея. Она и сейчас хороша. В ней есть только один маленький недостаток: ее невозможно осуществить. Великий Сальвор Хардин позаботился об этом.
Сермак угрюмо сказал:
- Если вы расскажите нам все подробности, Борт...
- Подробности! Но их нет! Все это не так просто. Надо брать всю эту проклятую ситуацию на Анакреоне в целом. Дело в религии, которую насадило Основание. Она действует.
- Подумаешь!
- Вы должны видеть, как она действует, чтобы понять. На Терминусе вы видите только много школ, в которых обучают священников, да иногда еще устраивается специальное представление для пилигримов на окраине города -
вот и все. Нас, в основном, это почти не касается. Но на Анакреоне...
Лем Тарки разгладил одним пальцем модный узел на галстуке и откашлялся:
- Что же это за религия? Хардин всегда говорил, что это - обычная болтовня, чтобы заставить признать нашу науку без ненужных вопросов. Ты помнишь, Сермак, он нам тогда сказал...
- Объяснения Хардина, - напомнил ему Сермак, - вряд ли когда можно принимать на веру. Но все-таки, что же это за религия, Борт?
Борт задумался.
- С этической точки зрения с ней все в порядке. Она мало отличается от бывших философских течений старой Империи. Высокие моральные устои и все такое прочее. Тут мало что можно возразить. Религия - одно из высших цивилизующих влияний истории, и в этом отношении она выполняет...
- Все это нам известно. - нетерпеливо прервал его Сермак. - К делу!
- Пожалуйста.
Борт был несколько сбит с толку, хотя ничем не показал этого.
- Религия, которую Основание насадило и всячески поощряет основана на беспрекословном послушании. Каста жрецов полностью контролирует все машины, которые мы передали Анакреону, но они умеют управлять ими чисто эмпирически. Они целиком и полностью верят в религию и... гм... в духовную подоплеку энергии, которой распоряжаются. Например, два месяца назад какой-то кретин пытался манипулировать с энергетической станцией в одном из самых больших храмов. И, конечно, в результате взорвал пять городских кварталов. Это было рассмотрено всеми, включая и жрецов, как великая священная месть.
- Я помню смутно, в газетах что-то писали об этом случае. Правда, я не вижу, к чему вы клоните.
- Тогда послушайте, - напряженно сказал Борт. - Каста священников образует иерархию, во главе которой стоит король, на которого смотрят как на полубога. Он является абсолютным монархом, помазанником божьим, и в это слепо верит и народ и жрецы. Короля просто так нельзя взять и скинуть.
Теперь вы поняли?
- Подождите, - вмешался в разговор Вальто, - что вы имели в виду, когда сказали, что все это - дело рук Хардина. Он-то тут причем?
Борт с горечью посмотрел на него.
- Основание поддерживает этот обман изо всех сил. Оно поддерживает его всеми своими научными достижениями. На Анакреоне нет ни одного праздника, на котором бы король не появлялся бы без радиоактивной ауры, сияющей вокруг всего его тела и поднимающейся короной вокруг его головы.
Каждый, кто коснется его, сжигает тем самым часть своего тела. В критические минуты король может перемещаться по воздуху из одного места в другое. Считается, что это происходит по вдохновению Святого Духа. По мановению его руки храмы освещаются жемчужным неземным светом. Можно без конца перечислять эти вполне простые трюки, которые мы предоставили в его распоряжение, но даже жрецы, сами исполняющие для него эти трюки, верят в них.
- Плохо, - сказал Сермак, закусив губу.
- Мне хочется плакать фонтаном Городского Парка, - образно и честно признался Борт, - когда я думаю о том шансе, который мы прозевали.
Возьмите положение вещей тридцать лет тому назад, когда Хардин спас Основание от Анакреона. В это время народ Анакреона не понимал, что старая Империя терпит крах. Они более или менее сами занимались своими делами, но даже тогда, когда все коммуникации были прерваны и дед-пират нынешнего короля Леопольда воцарился на троне, они так до конца и не осознали, что Империи - конец.
- Если бы у Империи хватило смелости, она смогла бы восстановить свое положение, послав туда два своих крейсера, и без всякого сомнения, она могла спокойно надеяться, что внутри страны тоже найдет поддержку. И мы, МЫ, могли бы сделать то же самое, но нет, Хардин организовал поклонение монарху. Лично я этого не понимаю. Почему? Почему?
- Что делает Вересов? - вмешался Джеймс Орон. - Ведь когда-то он был одним из активных участников партии действия. Чем он там занимается?
Неужели он тоже слеп?
- Я не знаю, - жестко сказал Борт. - Он там первосвященник. Насколько я понял, он ничего не делает, ограничиваясь одними советами и указаниями жрецам по техническим деталям. Первосвященник, черт его подери, первосвященник!
Наступило молчание и все взгляды устремились на Сермака. Молодой вождь партии нервно грыз ногти, затем он громко сказал:
- Ничего хорошего. Тут что-то не так!
Он оглядел своих собеседников по очереди и добавил еще более энергично:
- Значит, Хардин просто глуп?
- Похоже на то, - пожал плечами Борт.
- Никогда! Во всем этом что-то есть. Надо быть неимоверно глупым человеком, чтобы так тщательно и безнадежно перерезать свою собственную глотку. Даже более глупым, чем Хардин, если считать его дураком, а я так не считаю. С одной стороны - организовать религию, которая бы всячески исключила возможность беспорядков внутри страны, с другой - вооружить Анакреон самым совершенным и мощным оружием. Я этого не понимаю.
- Я готов признать, что здесь что-то не так, - нервно сказал Вальто.
- Они ему заплатили.
Но Сермак нетерпеливо мотнул головой.
- Этого я тоже не думаю. Происходит нечто ненормальное, лишенное смысла... Скажи мне, Борт, ты слышал что-нибудь о военном крейсере, который Основание должно отремонтировать и привести в боевую готовность для флота Анакреона?
- Боевом крейсере?
- Старом имперском крейсере.
- Нет, не слышал. Но это ничего не значит. Космодромы там являются религиозными святыми местами, на которые народ не может глядеть. Никто никогда не ведет разговор о военном флоте.
- Но до нас дошли слухи. Некоторые члены нашей партии высказались по этому поводу в Совете. Хардин ничего и не подумал отрицать. Его представитель объявил, что слухи ходят разные и на этом все кончилось. Это может иметь какое-то значение.
- Так же, как и все остальное, - сказал Борт. - Если это правда - то это абсолютное безумие. Хотя и не хуже, чем все остальное.
- Мне кажется, - зло сказал Сермак, - такой чертик в коробочке, который выскочит в нужный момент и заставит Вениса упасть в обморок.
Основанию легче взорвать самому себя, чтобы больше не мучиться, чем рассчитывать на какое-то секретное оружие.
- Ну что ж, - сказал Орси торопливо, меняя тему разговора, - тогда вопрос стоит так: сколько у нас осталось времени? А, Борт?
- Вопрос что надо. Но не ждите от меня ответа. Я не знаю. Пресса на Анакреоне вообще никогда не упоминает Основание. В газетах сейчас полно статей о предстоящем празднестве и ничего больше. На следующей неделе Леопольд станет совершеннолетним.
- Тогда у нас в запасе еще несколько месяцев.
Пальто улыбнулся первый раз за вечер.
- Это даст нам нужное время...
- Черта с два нам это даст! - выкрикнул Борт нетерпеливо. - Говорю вам, король для них - это бог. Вы думаете, ему придется вести пропагандистскую компанию, чтобы поднять в народе боевой дух? Или он будет изо всех сил агитировать своих людей, обвинять нас в агрессивных намерениях и упирать на дешевые эмоции? Когда придет время начать нападение, Леопольд отдаст приказ и люди пойдут драться. Все очень просто.
Это самая проклятая из всех систем. Ты не задаешь вопросов богу. Он может отдать приказ прямо завтра, а вы, если хотите, можете свернуть из него самокрутку.
Все они попытались заговорить одновременно и Сермак стал стучать кулаком по столу требуя тишины. Вдруг входная дверь отворилась и в комнату ввалился Леви Нораст. Он поднялся по лестнице, стряхивая со своей куртки мокрый снег.
- Вы только поглядите, - вскричал он, кинув на стол газету, тоже припорошенную снегом. - По всем каналам телевидения идут передачи.
Газету развернули и пять голов склонились над ней.
Сермак сказал хриплым голосом:
- Великий космос! Он едет на Анакреон. Едет на Анакреон!
- Это предательство! - пискнул Тарки, внезапно возбуждаясь. - Черт меня побери, если Вальто не прав! Он нас просто предал, а сейчас едет за платой.
Сермак поднялся.
- Теперь у нас нет выбора. Я попытаюсь завтра убедить Совет, чтобы Хардину было предъявлено обвинение. Если это не поможет...

5

Снег прошел, но он покрыл заносами землю, и легковой автомобиль с трудом пробирался по пустынным улицам. Серая заря наступившего утра была холодна не только в поэтическом смысле, но и в буквальном. В такое холодное утро вряд ли кто-нибудь стал бы заниматься довольно запутанной политикой Основания, будь то член партии Действия или сторонник Хардина.
Иоганну Ли положение вещей явно не нравилось, и он ворчал все громче.
- Это будет выглядеть достаточно плохо, Хардин. Они скажут, что ты улизнул.
- Пусть говорят, что хотят. Я должен попасть в Анакреон и я хочу сделать это спокойно. Прекрати, Ли.
Хардин откинулся на спинку сидения и слегка задрожал. Внутри хорошо отапливаемого автомобиля не было холодно, но что-то мерзкое было в этом покрытом снегом мире, проскальзывающем за окном автомобиля и Хардина это раздражало.
Он машинально произнес:
- Когда-нибудь надо будет начать контролировать погоду на Терминусе.
Это можно сделать.
- Я бы предпочел, - ответил Ли, - покончить в первую очередь с другими делами. Например, как ты относишься к тому, чтобы контролировать не погоду, а, скажем, Сермака? Хорошая сухая камера, в которой круглый год температура не будет превышать двадцати пяти градусов по Цельсию, вполне ему подойдет.
- После чего мне, действительно, понадобятся телохранители, - ответил Хардин, - и не только эти двое. - Он указал на двух телохранителей, которые ехали на переднем сидении вместе с шофером. Глаза их твердо оглядывали пустынные улицы, руки без дрожи сжимали атомные бластеры.
- По моему, ты просто-напросто хочешь развязать гражданскую войну.
- Это я хочу развязать гражданскую войну? Поищи вокруг себя найдешь для нее достаточное количество причин.
Он стал считать по пальцам.
- Раз! Сермак вчера устроил бучу на заседании Совета и потребовал, чтобы тебе было предъявлено обвинение.
- Он имел на это полное право, - спокойно перебил его Хардин. - Кроме того, его предложение было отвергнуто 206-ю голосами против 184.
- Безусловно. Большинством в 22 голоса, когда мы рассчитывали по меньшей мере на 60. Не спорь, ты сам это прекрасно знаешь.
- Чуть было не проиграли, - признался Хардин.
- Прекрасно. И два - после голосования 59 членов партии Действия поднялись и ушли из Совета.
Хардин ничего не ответил, а Ли продолжал:
- И, в-третьих, перед уходом Сермак заявил, что ты предатель, что ты едешь на Анакреон за тридцатью серебриниками, что голосовавшие за тебя вольно или невольно участвуют в предательстве, и что их партию называют партией Действия не просто за здорово живешь. И что это по-твоему значит?
- По-моему, неприятности.
- А сейчас ты пытаешься улизнуть пораньше утром, как преступник. Ты должен, Хардин, встретить их лицом к лицу, и если потребуется то, черт побери, объявить военное положение!
- Насилие - это последнее убежище...
- ... Беспомощного! Чушь!
- Ну, хорошо. Посмотрим. А сейчас слушай меня внимательно, Ли.
Тридцать лет назад сейф Сэлдона открылся, и на пятидесятилетие Основания появилась видеозапись Хари Сэлдона, чтобы дать нам впервые понять, что происходит на самом деле.
- Помню.
Ли мечтательно кивнул головой и грустно улыбнулся.
- Это был тот самый день, когда мы взяли верх над правительством.
- Вот именно. В те дни наступил наш первый большой кризис. Сейчас -
второй, а ровно через три недели наступит 80-я ГОДОВЩИНА Основания. Не кажется ли тебе это совпадение несколько странным?
- Ты хочешь сказать, что он опять появится?
- Я еще не кончил. Сэлдон никогда и ничего не говорил о том, что он вернется, но это одна из деталей всего плана. Он всегда старается скрывать от нас то, что должно произойти в будущем. Невозможно также сказать, установлен ли радиационный замок сейфа на, чтобы открыться еще один или несколько раз. Разве что для этого придется разобрать весь механизм, а это, вероятно, приведет к тому, что он разрушит сам себя, если мы попытаемся. Я приходил туда в каждую годовщину после его первого появления. Просто на всякий случай. Он ни разу не показался, но сейчас у нас наступает очередной кризис...
- Значит, он появится?
- Может быть, я не знаю. Однако, дело не в этом. На сегодняшней сессии Совета, как только ты объявишь, что я улетел на Анакреон, ты сделаешь официальное заявление, что 14 марта сего года появится новая видеозапись Хари Сэлдона, содержащая послание наивысшей важности касательно недавнего второго кризиса, успешно закончившегося. Это очень важно, Ли. Больше ничего не говори, какими бы вопросами тебя не засыпали.
Ли уставился на него.
- А они поверят?
- Это не имеет значения. Это их смутит, а больше мне ничего и не надо. Они будут думать и гадать, правда это или нет, а если нет, то для чего мне это потребовалось. Тем временем они отложат все свои действия на это число. Я вернусь задолго до этого.
Ли выглядел неуверенным.
- Но ты хочешь, чтобы я сказал "успешно закончившегося"? Ведь это вранье!
- Которое, тем не менее, всех очень смутит. А вот и космодром?
Корпус ожидающего звездолета тускло блестел в тумане. Хардин пробрался к нему сквозь снежные заносы и уже у самого трапа повернулся, подняв руку.
- До свидания, Ли. Мне очень неприятно, что я оставляю тебя одного в таком пекле, но мне некому больше доверять. Только постарайся сделать все правильно.
- Не беспокойся. Я сделаю все, что ты мне сказал. - Он отступил в сторону, и люк за Хардиным закрылся.

6

Сальвор Хардин не сразу полетел на Анакреон. Он прибыл на него лишь за день до коронации, успев нанести визиты восьми меньшим звездным системам королевства, останавливаясь лишь для того, чтобы посоветоваться с местными представителями Основания.
Это путешествие заставило его еще лучше понять, каким огромным было королевство. И хоть оно было крохотной точкой по сравнению с колоссальными размерами Галактической Империи, часть которой оно когда-то составляло для человека, чьи привычки и мысли всегда вращались вокруг всего одной планеты, размер королевства Анакреона и количество его населения представлялось ошеломляюще огромным.
Строго следуя границам бывшего Доминиона, Анакреон включал в себя двадцать пять звездных систем. На шести из них существовала даже не одна, а несколько обитаемых планет. Население из девятнадцати миллиардов было хотя и меньше, чем во времена Империи, но быстро росло, пользуясь научными достижениями, предоставляемыми им Основанием.
И только теперь Хардин понял по-настоящему всю сложность своей задачи. Прошло уже целых тридцать лет, а только столица всего королевства получала атомную энергию. В провинциях ее еще и в помине не было. Даже тот небольшой прогресс, который произошел, не был бы возможен без реликтов, которые оставила после себя умирающая Империя.
Когда Хардин прибыл в столицу, все было тихо и спокойно. В провинциях все еще продолжались празднества по случаю скорого вступления короля на престол, но на самом Анакреоне к этому великому дню все еще шли лихорадочные приготовления.
Хардину удалось украсть всего лишь полчаса времени у измученного и куда-то спешащего Вересова, прежде чем его посол вновь не кинулся в какой-то храм заниматься очередными приготовлениями к празднику. Но эти полчаса принесли ему полное удовлетворение. И Хардин решил отправиться посмотреть на ночной фейерверк, окончательно успокоившись.
В основном он действовал, как наблюдатель потому что у него не было сил выполнять религиозные обряды, которые ему непременно пришлось бы, кстати, выполнять, если бы он только объявил, кто он такой. Поэтому, когда бальный зал короля наполнился сверкающей и переливающейся толпой самой высшей знати, он тихо прислонился к стене, никем незамеченный и почти невидимый.
Он был представлен королю Леопольду наряду со многими другими, ждущими этого представления, и с безопасного расстояния, так как король стоял в гордом и торжественном одиночестве, окутанный смертельным сиянием ауры. И не пройдет и часа, как этот же самый король займет место на массивном троне из иридиорадиевого сплава, украшенного драгоценными камнями в золотых оправах, а затем трон торжественно поднимется в воздух и медленно подплывет к большому окну, в котором толпа простолюдинов увидит своего короля и будет затем вопить до умопомрачения. Трон, конечно, не был бы таким массивным, если бы в него не был встроен атомный двигатель.
Было больше одиннадцати часов вечера. Хардин подошел поближе и поднялся на носки, чтобы лучше видеть. Он подавил в себе желание взобраться на стул. А затем он увидел Вениса, который продирался сквозь толпу, и тут же принял прежнюю позу.
Венис подвигался медленно. Почти на каждом шагу ему приходилось останавливаться и говорить несколько ласковых слов какому-нибудь известному дворянину, дед которого помог деду Леопольда прийти на престол к власти и был вознагражден за это герцогством на вечные времена.
А затем он избавился от последнего расфуфыренного дворянина и подошел к Хардину. Его улыбка перекосила лицо на две части, а черные глаза сверкнули из-под мохнатых ресниц с неиссякаемым удовлетворением.
- Мой дорогой Хардин, - сказал он низким голосом, - нет ничего удивительного в том, что вы скучаете - ведь вы не назвали себя.
- Но я не скучаю, ваше высочество. Мне очень интересно. Вы же знаете, у нас на Терминусе нет ничего похожего.
- Несомненно. Но не пройдете ли вы в мои покои, где мы сможем поговорить и где никто нам не будет мешать.
- Конечно.
Они спустились по лестнице и не одна графиня-вдовушка поднимала свой лорнет в полном изумлении, кто же это так плохо одетый и не интересно выглядевший незнакомец, которому выпала такая большая честь от самого принца-регента.
В покоях Вениса Хардин полностью расслабился, развалился в кресле и пробормотал благодарность за предложенный стакан вина, налитый ему рукой самого регента.
- Вино с Локриса, Хардин, - сказал Венис, - из королевских погребов.
Настоящее вино. Ему двести лет. Оно было разлито по бочкам за десять лет до революции.
- Королевский напиток, - вежливо согласился Хардин. - За Леопольда первого, короля Анакреона.
Они выпили и Венис спокойно добавил:
- И за будущего короля всей Периферии, а дальше - кто знает? Может быть Галактика когда-нибудь будет объединена.
- Несомненно, Анакреоном?
- Почему бы и нет? С помощью Основания наше научное превосходство над остальной частью периферии несомненно?
Хардин поставил пустую рюмку на стол и сказал:
- Это, конечно, так, но Основание помогает любой нации, которой требуется хоть малейшая научная помощь. Исходя из высоких идеалистических принципов нашего правительства и великой моральной цели нашего основоположника Хари Сэлдона, мы не можем отдавать кому-либо предпочтение.
С этим ничего нельзя поделать, ваше высочество.
Улыбка Вениса стала еще шире.
- Галактический дух, выражаясь народным языком, помогает тем, кто помогает самим себе. Я прекрасно понимаю, что если предоставить Основание самому себе, оно никогда не окажет помощи.
- Я этого не говорил. Мы отремонтировали для вас имперский крейсер, хотя мой навигационный отдел хотел заполучить его для научных изысканий.
Регент с иронией повторил последние слова:
- Научных изысканий! Вот именно! Но вы бы никогда не стали бы его чинить, если бы я не пригрозил вам войной.
Хардин пожал плечами.
- Я этого не знаю.
- Но я знаю. Эта угроза всегда оставалась.
- И останется?
- Сейчас уже слишком поздно говорить о каких бы то ни было угрозах.
Венис бросил быстрый взгляд на часы, стоящие на столе.
- Послушайте, Хардин, вы уже были один раз на Анакреоне. Тогда вы были молоды, мы оба тогда были молоды, но даже и тогда смотрели на жизнь с разных точек зрения. Вы ведь тот, кого называют мирным человеком?
- Мне так кажется. По крайней мере, я считаю, что насилие - это не законный путь достижения цели. Всегда существует способ выйти из положения, хотя, может быть, и не такой прямой.
- Да, я слышал ваше знаменитое выражение: "насилие - последнее прибежище беспомощного". И все же, - тут регент в забывчивости стал трепать себя за ухо, - я бы не назвал себя беспомощным.
Хардин вежливо кивнул головой, но ничего не ответил.
- И несмотря на это, - продолжал Венис, - я всегда верил в то, что действовать надо прямо. Я верил, что всегда можно проложить прямой путь к своему сопернику и следовать этим путем. Таким образом я многого добился и надеюсь добиться еще большего.
- Знаю, - перебил его Хардин. - Мне кажется именно этот прямой путь вы проложили для себя и своих детей, и ведет он прямо к трону если вспомнить недавний случай с отцом короля, вашим братом, и довольно слабое здоровье теперешнего короля. Ведь у него слабое здоровье, не правда ли?
Венис нахмурился на этот выпад и голос его стал жестче.
- Вам было бы только полезно, Хардин, если бы вы избегали кое-каких тем для разговора. Вы, конечно, считаете, что как мэр Терминуса находитесь в привилегированном положении и можете делать всякие... гм... глупые замечания, но если это так, то не обманывайте себя. Меня трудно напугать словами. Один из моих жизненных принципов тот, что трудности исчезают, когда ты смело идешь им на встречу, а я еще ни разу не поворачивался к ним спиной.
- Я в этом не сомневаюсь. И к какой именно трудности вы не собираетесь поворачивать спиной в данный момент?
- К трудности, Хардин, уговорить Основание помочь нам. Видите ли, ваша политика мира заставляет вас сделать несколько серьезных ошибок просто потому, что вы недооценили смелости своего соперника. Ни один человек так не боится действовать, как вы.
- Например? - вставил Хардин.
- Например вы прибыли на Анакреон один и в мои покои тоже пошли один.
Хардин огляделся по сторонам.
- И что тут такого неправильного?
- Ничего, - сказал регент, - кроме того, что снаружи этой комнаты стоят пять охранников, хорошо вооруженных и готовых стрелять по первому моему приказу. Я не думаю, что вам удастся уйти, Хардин.
Брови мэра высоко поднялись.
- Но я сейчас никуда и не хочу уходить. Но неужели вы меня так боитесь?
- Я вас вообще не боюсь, но так вы будете больше уверенны в моей непреклонности. Или вы хотите назвать это прихотью?
- Называйте, как хотите, - сказал Хардин безразличным тоном. - Я не собираюсь обсуждать с вами этот инцидент, как бы вы его не называли.
- Я уверен, что ваше отношение изменится со временем. Но вы сделали серьезную ошибку, Хардин, куда более серьезную. Насколько я знаю, ваша планета Терминус почти не имеет защиты.
- Естественно! Чего нам бояться? Мы никому не угрожаем и относимся ко всем одинаково.
- И оставаясь безоружными, - продолжил Венис, - вы великодушно помогли нам вооружиться, сделав ценное, очень важное добавление к нашему космическому флоту. К флоту, который после того, как в нем появился имперский крейсер, стал непобедимым.
- Ваше высочество, вы теряете время.
Хардин сделал вид, что он собирается встать с кресла.
- Если вы хотите объявить войну, и, грубо говоря, объявляете мне ее, в таком случае позвольте мне немедленно связаться со своим правительством.
- Сядьте, Хардин. Я не объявляю вам войны и вы не свяжетесь со своим правительством. Когда мы начнем войну - не объявим, Хардин, а начнем -
тогда Основание будет информировано об этом атомными пушками флота Анакреона, командовать которым будет мой сын с борта флагманского корабля "Венис", с настоящего времени, крейсера нашего королевского флота.
Хардин нахмурился.
- Когда все это произойдет?
- Если вам действительно интересно, то флотилия звездолетов улетела с Анакреона ровно пятьдесят минут назад, в одиннадцать часов вечера, а первый выстрел будет произведен как только перед ними появится Терминус, то есть в полдень завтрашнего дня. Вы можете считать себя военнопленным.
- Именно пленным я себя и считаю, ваше высочество, - ответил Хардин, все еще хмурясь. - Но я разочарован.
Венис презрительно усмехнулся.
- И это все, что вы можете сказать?
- Да. Я думал, что начать войну будет логично в момент коронации, в двенадцать часов. Очевидно, вы решили открыть военные действия, пока вы все еще являетесь регентом. Но все-таки сделай вы по-моему, это было бы более красиво.
Регент уставился на него.
- О чем вы говорите?
- Разве непонятно? - мягко сказал Хардин. - Я назначил свой ответный удар ровно на полночь.
Венис подпрыгнул в кресле.
- Со мной вам не удастся блефовать. Никакого контрудара не существует. Если вы рассчитываете на поддержку других королевств, забудьте о них. Их флот, даже объединившийся вместе, не может сравниться с нашим.
- Это я знаю и не собираюсь сделать и выстрела. Просто, еще неделю назад было объявлено, что с сегодняшней полночи планета Анакреон находиться под запретом.
- Под запретом?
- Да. Если вы не понимаете, то могу объяснить: каждый священник на Анакреоне начнет забастовку, если я не отменю приказа. Но я не могу это сделать, раз я арестован, да и желания у меня никакого нет.
Он наклонился вперед и добавил с внезапной живостью в голосе:
- Понимаете ли вы, ваше высочество, что нападение на Основание - это самое большое кощунство, которое вы могли придумать?
Венис явно пытался взять себя в руки.
- Мне все это неинтересно, Хардин. Оставьте свои рассуждения для толпы.
- Мой дорогой Венис, а как же иначе? Я думаю, что за последние полчаса каждый храм на Анакреоне стал центром толп, слушающих священников, которые произносят именно то, что вы только что слышали. На Анакреоне не осталось ни одного мужчины, ни одной женщины, которые бы не знали, что их правительство организовало нападение, ничем не обоснованное, на центр их религии. Но до полуночи осталось всего четырнадцать минут. Советую вам спуститься в зал и наблюдать за событиями. Меня тут будут охранять целых пять стражников, так что не беспокойтесь.
Он откинулся на спинку кресла, налил себе еще рюмку вина и с полным безразличием уставился в потолок.
Венис крепко выругался и выбежал из комнаты.
Элита бального зала тихонько зашумела, когда перед троном был расчищен широкий проход. На нем, положив руки на подлокотники, сейчас восседал Леопольд с гордо поднятой головой и каменным выражением лица.
Свет канделябр чуть померк в свете многих цветных атомных лампочек потолка, королевская аура сверкала и переливалась, образуя вокруг его головы корону.
Венис остановился на пороге. Его никто не видел - все глаза были устремлены к трону. Он сжал руки в кулаки и заставил себя вспомнить, где он находится. Хардину не удается его блеф и он не вынудил Вениса сделать какую-нибудь глупость.
А затем трон заколебался. Он бесшумно поднялся вверх и поплыл. С пьедестала, вниз по ступеням, а потом в шести дюймах от пола к широкому открытому окну.
С протяжным звуком колокола, который обозначал полночь, трон остановился перед окном и... королевская аура исчезла.
Какую-то долю секунды король не двигался, лицо его было искажено изумлением, без ауры он был самым обычным человеком. Потом трон заколебался и рухнул с шести дюймов на пол. И одновременно во дворце погас свет.
Сквозь всеобщие крики и начавшуюся панику раздался громовой голос Вениса:
- Факелы! Зажгите факелы! Расшвыривая толпу направо и налево, он пробрался к двери. Дворцовая охрана потоком лилась в темноту.
Откуда-то принесли факелы. Гигантские факелы, которые должны были нести по улицам процессии после коронации короля.
Обратно в зал охранники возвратились с фонарями: голубыми, зелеными, красными, и странный их свет озарил испуганные лица придворных.
- Ничего страшного не произошло, - прокричал Венис. - Оставайтесь на своих местах. Через несколько минут вновь будет подана энергия.
Он повернулся к капитану стражи, который стоял, вытянувшись по стойке смирно.
- В чем дело, капитан?
- Ваше высочество, - последовал немедленный ответ, - дворец окружен жителями города.
- Чего они хотят? - прорычал Венис.
- Во главе их священник. Его узнали. Это первосвященник Павел Вересов. Он требует немедленного освобождения мэра Сальвора Хардина и прекращения военных действий против Основания.
Рапорт был отдан бесстрастным голосом офицера. Но он все время отводил свой взгляд в сторону.
- Если хоть кто-нибудь из этих плебеев, - прокричал Венис, -
попытается ворваться во дворец, - стреляйте без предупреждения! Это все.
Пусть себе воюют! Завтра утром мы поговорим иначе.
Факелы были сейчас рассредоточены и зал опять озарился светом. Венис подбежал к трону, все еще стоящему у окна, и вытащил забившегося туда, испуганного, с желтым от страха лицом Леопольда. Он встряхнул короля и поставил его на ноги.
- Пойдем со мной.
Он посмотрел в окно. В городе было темным-темно. Внизу раздавались хриплые беспорядочные крики толпы. Только справа, там, где стоял храм, была иллюминация. Он злобно выругался и потащил короля за собой.
Венис ворвался в свои покои вместе с пятью охранниками, следовавшими за ним по пятам. Леопольд вошел вслед за ними. Глаза его были широко раскрыты и он не мог вымолвить ни слова.
- Хардин, - хрипло сказал Венис, - вы играете с огнем, о который можете обжечься.
Мэр не обратил на него никакого внимания. Окруженный жемчужным светом карманной атомной лампочки, он продолжал спокойно сидеть в кресле. На его лице блуждала ироническая улыбка.
- Добрый вечер, ваше величество, - сказал он Леопольду. - Я поздравляю вас с коронацией.
- Хардин, - вновь закричал Венис, - прикажите своим жрецам вернуться на свои места!
Хардин холодно взглянул на него.
- Приказывайте им вы, Венис, и тогда мы посмотрим, кто из нас играет с огнем, о который можно обжечься. В настоящий момент на Анакреоне не вертится ни одно колесо, не горит ни одна лампочка, кроме как в храмах. На той половине планеты, где царит зима, не работает ни один отопительный прибор, кроме как в храмах. Больницы больше не принимают пациентов, энергостанции закрылись. Все воздушные аппараты приземлены. Если вам это не нравится, Венис, вы и прикажите жрецам вернуться на свои места. Что же касается меня, то я этого не хочу.
- Клянусь космосом, Хардин, я прикажу. Если дело идет к развязке, да будет так! Посмотрим, смогут ли ваши жрецы противостоять армии. Сегодня ночью каждый храм на планете перейдет в военное ведомство.
- Прекрасно, но как вы думаете отдавать приказы? Каждая линия связи на планете прервана. Вы убедитесь сами, что радио не будет работать, телевизоры и передатчики тоже. Честно говоря, единственный аппарат на планете, который будет работать, не считая храмов, конечно, это телевизор, находящийся в этой комнате, да и то я его настроил только на прием.
Венис тщетно боролся со своим прерывистым дыханием, а Хардин продолжал говорить:
- Если хотите, можете приказать своей армии захватить Арголийский храм рядом с дворцом, а затем использовать ультракоротковолновый передатчик, чтобы наладить контакт с другими частями планеты. Но если вы это сделаете, то, боюсь, ваше армия будет раздавлена и разорвана на клочки толпой, а тогда кто защитит ваш дворец, Венис? А что будет с вами, Венис?
С трудом дыша, он ответил:
- Мы еще будем бороться, ты, дьявол. Мы продержимся день, а тогда прийдут новости, что Основание завоевано. Ваше толпа поймет, на какой пустоте была построена ее религия, и они покинут ваших священников и обернуться против них. Я вам даю время до завтрашнего полудня, Хардин, потому что вы можете остановить все машины на Анакреоне, но вы не можете остановить мой флот!
Он говорил все более возбужденным, ломающимся голосом: - Они уже в пути, Хардин, а во главе их тот самый крейсер, который вы сами привели в порядок.
- Да, - легко ответил ему Хардин, - крейсер, который я сам приказал починить... но так, как мне этого хотелось. Скажите мне, Венис, вы когда-нибудь слышали об ультразвуковом реле? Нет, вижу, что нет. Что же, минуты через две, вы сами увидите, что можно сделать...
Пока он говорил, экран телевизора внезапно зажегся, и Хардин поправил себя:
- Нет, через две секунды. Садитесь, Венис, и слушайте.

7

Тео Апорат был на Анакреоне одним из священников самого высокого ранга. Благодаря этому своему рангу он получил назначение главного жреца на космолете "Венис".
Но дело было не только в ранге. Он знал корабль. Он принимал участие в его ремонте под руководством людей Основания. Он изучил двигатели по их приказам. Он чинил экраны, налаживал коммуникации, вправлял вмятины в корпусе, налаживал волшебные лучи. Ему даже разрешили помочь, когда мудрые люди с Основания собирали такой святой прибор, который до этого ни разу не помещался ни на каких других кораблях и был специально создан для огромного колосса - ультракоротковолновое реле.
Поэтому ничего удивительного, что у него болело сердце, когда он узнал для какой цели предназначается этот удивительный корабль. Он не хотел даже верить тому, что сказал ему Вересов: будто крейсер должен был выполнить такое жуткое злодейство, будто его пушки должны были обратиться против Основания, где он в молодости учился, Основания, из которого исходила вся святость.
И все же теперь у него не оставалось сомнений, в особенности после того, что ему сказал адмирал.
Как мог корабль, благословенный богом, позволить себе такой кощунственный акт? И был ли виновен в этом король? А вдруг это приказ этого проклятого безбожника Вениса, а король об этом ничего не знает? А сын этого самого Вениса был тем адмиралом, который сказал ему пять минут тому назад:
- Займитесь своими душами и своими благословениями, святой отец, а я займусь кораблем.
Апорат недобро улыбнулся. Он займется своими душами и своими благословениями, но и своими проклятиями тоже. Принц Лефкин скоро запоет не так.
Сейчас он вошел в главную радиорубку. За ним шел младший священник и два офицера звездолета, стоящих на вахте, не сделали никакой попытки помешать ему.
Главный жрец имел право входить в любое помещение корабля.
- Закройте дверь, - приказал ему Апорат и взглянул на хронометр. До двенадцати оставалось пять минут. Он правильно рассчитал время.
Быстрыми уверенными движениями он передвинул рычажки, дающие ему радио - и телесвязь со всеми помещениями огромного двухмильного крейсера.
- Солдаты королевского звездолета "Венис", внимание! Говорит ваш главный жрец!
Он знал, что звуки его голоса, многократно усиленные, будут слышны и у атомных пушек и в кают-компаниях, и в самом конце корабля -
навигационном отсеке.
- Ваш корабль, - вскричал он, - предназначен для кощунственных целей!
С вашего неведения он совершает такое действие, которое проклянет душу каждого из вас и обречет на вечное молчание ледяного космоса! Слушайте!
Намерение вашего командира - привести корабль к Основанию и, подчиняясь своей греховной воле, напасть на это святое место. И так как это является его намерением, я, во имя Галактического Духа, смещаю его с командования, потому что не должно быть никаких команд, не благословенных Галактическим Духом. Сам божественный корабль ничего не может сделать без согласия Духа.
Голос его стал глуше, и младший священник прислушивался к нему с трепетом, а двое вахтенных - со страхом.
- И так как этот корабль идет выполнять такое дьявольское поручение, нет на нем благословения Духа.
Он торжественно поднял руки и перед тысячью телеэкранов корабля солдаты затрепетали, глядя на торжественную фигуру своего Главного Жреца.
- Во имя Галактического Духа и его пророка Хари Сэлдона, его учеников, святых людей Основания, я проклинаю этот корабль. Пусть телекамеры этого корабля, являющиеся его глазами, ослепнут. Пусть дреки, которые являются его руками, парализует. Пусть атомные пушки, которые являются его кулаками, застынут. Пусть моторы, сердце его, перестанут биться. Пусть связь, которая его голос, оглохнет. Пусть вентиляция, которое его дыхание, замрет. Пусть свет, который его душа, уйдет в ничто.
Именем Галактического Духа я проклинаю этот корабль.
И с последними его словами, с ударом полночи, за много световых лет, в Арголийском храме включилось ультракоротковолновое реле, которое со сверхсветовой скоростью включило также реле на флагманском корабле "Венис".
Так как главной характеристикой религии под названием наука является то, что она действует, то такие проклятия, как проклятие Апората, просто смертельны.
Он видел, как темнота окутывает весь корабль, услышал, как прекратилось мягкое далекое журчание гиператомных двигателей. Он достал из кармана своей длинной мантии атомную лампочку и она заполнила комнату своим жемчужным светом.
Он взглянул на двух вахтенных, людей несомненно храбрых, которые сейчас стояли на коленях со смертельным испугом, написанным на их лицах.
- Спасите наши души, ваше преподобие. Мы бедные люди и не знали преступных замыслов наших начальников, - прошептал один из них.
- Следуйте за мной, - сказал Апорат. - Ваши души еще не окончательно заблудшие.
В корабле стояла полная темнота, заполненная страхом, почти физически осязаемым. Солдаты пытались подползти поближе к Апорату и дотронуться до его мантии, слабыми голосами умоляя его о пощаде.
Ответ всегда был один:
- Следуйте за мной!
Когда он нашел принца Лефкина, тот пробирался в потемках по офицерской кают-компании, громким голосом требуя, чтобы дали свет. Адмирал уставился на своего Главного Жреца ненавидящими глазами.
- Вот и вы!
Лефкин унаследовал от своей матери голубые глаза, но его нос был несколько крючковат, а один глаз косил, делая его похожим на Вениса.
- Каков смысл ваших предательских действий? Верните энергию кораблю.
Здесь командир я.
- Вы больше не командир, - торжественно ответил Апорат.
Тот быстро огляделся вокруг себя.
- Взять этого человека. арестуйте его или клянусь космосом, я вышлю каждого человека, который сейчас меня слышит, в космос, но без скафандра.
Он на секунду замолчал, а потом заверещал тонким голосом:
- Вам приказывает ваш адмирал. Арестуйте его!
Затем он окончательно потерял голову.
- Неужели вы дадите себя обмануть этому пугалу, этому шуту? Поверите во всякие там облака и дурацкую райскую жизнь? Этот человек - жулик, а Галактический Дух, о котором он говорит, - ложь!
Апорат прервал его с бешенством в голосе:
- Взять богохульника! Вы слушаете его речи под угрозой вечного проклятия ваших душ!
И в ту же секунду благородный адмирал очутился в цепких руках накинувшихся на него солдат.
- Возьмите его и следуйте за мной.
Апорат повернулся и направился обратно в радиорубку. Солдаты, заполнявшие все коридоры, тащили за ним Лефкина. В радиорубке он поставил командира перед телевизором, который продолжал свою работу.
- Прикажите всему флоту изменить курс и приготовиться к возвращению на Анакреон.
Растрепанный, кровоточащий и полузадушенный, он отдал приказ.
- А сейчас, - хмуро сказал Апорат, - мы установим связь с Анакреоном на ультракороткой волне. Говорите то, что я вам буду диктовать.
Лефкин сделал отрицательное движение, и толпа в рубке и коридорах страшно зашумела.
- Говорите! - сказал Апорат. - Начинайте: "Космический флот Анакреона..."
Лефкин начал говорить.

8

В покоях Вениса стояла полная тишина, когда на телевизионных экранах появился образ Лефкина. Регент слабо вскрикнул, когда он увидел изможденное лицо и разорванный мундир своего сына, а затем он упал в кресло. Лицо его перекосилось от страха и изумления.
Хардин слушал флегматично, руки его спокойно лежали на коленях, в то время как только что коронованный король забился в самый темный угол и нещадно теребил рукав своего вышитого золотом одеяния. Даже солдаты потеряли свою невозмутимость, которая является достоинством военных, и, стоя линией у двери с атомными бластерами наготове, украдкой подглядывали на телевизор.
Лефкин говорил неохотно, делая промежутки между фразами, как будто ожидая подсказки. Голос его звучал хрипло:
- Космический флот Анакреона... узнав о своей миссии... и отказываясь быть орудием... возвращается на Анакреон... и диктует следующий ультиматум... тем богохульникам, грешникам... которые осмеливаются использовать грешную силу... против Основания... источника всех благословений... и против Галактического Духа... Немедленно прекратить все военные действия против... истинной веры... и гарантируйте это, чтобы успокоить наш флот... представленный нашим Главным Жрецом, Тео Апоратом...
что такая война никогда не произойдет в будущем и что, - тут последовала долгая пауза, - и что бывший принц-регент Венис... будет заключен в тюрьму и судим духовным судом... за его преступления. В противном случае, Королевский космический флот по возвращении на Анакреон... сметет дворец с лица земли... чтобы уничтожить гнездо грешников... и протон насильников...
над человеческими душами, которые они обрекают на вечные муки.
С полупридушенным рыданием голос умолк, и телевизионный экран потемнел.
Пальцы Хардина быстро нашарили кнопку сбоку атомной лампочки, и ее свет померк, пока король, регент и солдаты не остались лишь смутными контурами в темноте. И тогда можно было заметить, что Хардина окружает аура.
Это не был тот сверкающий свет, который является прерогативой короля - он был и менее театрален и менее впечатляющ, но он был в своем роде более эффективным и куда более полезным.
Голос Хардина был мягок и ироничен, когда он обратился к тому самому Венису, который всего лишь час назад объявил его военнопленным, а Терминус на грани разрушения, и который сейчас превратился в тень, сломленную и молчаливую.
- На свете есть такая старая сказка, - сказал Хардин, - такая же старая, как само человечество, потому что ее самые старые записи тоже являются перепечаткой с еще более отдаленных по времени записей. Думаю, эта сказка может заинтересовать вас. Ее расказывают так:
"Лошадь, у которой волк был самым могущественным и страшным врагом, жила в постоянном страхе за свою жизнь. Когда она совсем уже было отчаялась, ей пришло в голову найти себе сильного союзника. И она пришла к человеку и предложила ему союз, заметив, что ведь волк является также врагом и человеку. Человек сразу же согласился и предложил ей немедленно убить волка, если только его новый партнер предоставит ему в распоряжение свои быстрые ноги. Лошадь была очень довольна и позволила человеку надеть на себя седло и уздечку. Человек вскочил на нее верхом, выследил волка и убил его. Лошадь, радостная и успокоенная, поблагодарила человека и сказала: "Теперь, когда наш враг умер сними с меня седло и уздечку и верни мне свободу", на что человек рассмеялся и ответил: "Вперед, кобылка!" и вонзил в нее шпоры".
Наступила тишина. Тень, которая была Венисом, не шевелилась.
Хардин спокойно продолжал:
- Я надеюсь, вы видите аналогию. В своем жадном стремлении навеки закрепить свою власть над народом, короли Четырех Королевств приняли науку, как религию, которая делала их священными. И эта самая наука стала их седлом и уздечкой, потому что она передала жизненные силы атомной энергии в руки священников, которые повиновались, заметьте, не вашим, а нашим приказам. Вы убили волка, но не смогли избавиться от че...
Венис вскочил на ноги. Глаза его в темноте сверкали. Голос его был хрипл и несвязен.
- И все-таки ты от меня никуда не уйдешь! Никуда не денешься! Ты сгинешь в могиле. Пусть они разрушат дворец. Пусть все разрушат! От меня не уйдешь! Солдаты! - истерически закричал он. - Стреляйте в этого дьявола! Убейте его! Убейте!
Хардин повернулся вместе со стулом лицом к солдатам и улыбнулся. Один из них прицелился в него из бластера, потом опустил. Другой даже не шелохнулся. Сальвор Хардин, улыбаясь, смотрел на них. И вся мощь Анакреона превратилась в пыль.
Венис выкрикнул ругательство и подскочил к ближайшему солдату. Он с бешенством выхватил бластер из его рук, направил его на Хардина, который не шевельнулся, и нажал на курок.
Непрерывный белый луч уперся в силовое поле, окружающее мэра Терминуса, и, безвредно зашипел, нейтрализуясь. Венис еще сильнее нажал на курок и безумно расхохотался.
Хардин продолжал улыбаться, и его силовое поле-аура стало чуть ярче, впитывая энергию атомного луча. В своем углу Леопольд закрыл лицо руками и застонал.
Внезапно с воплем отчаяния Венис изменил свою цель и, вновь нажав на курок, свалился на пол уже обезглавленным.
Хардин поморщился и пробормотал:
- Туда ему и дорога.

9

Помещение, где стоял сейф Сэлдона, было переполнено. Людей было куда больше, чем мест, и они стояли по стенкам в три ряда.
Сальвор Хардин сравнил количество посетителей в этот раз и тогда, тридцать лет назад, когда Хари Сэлдон появился впервые. Тогда их было только шестеро: пятеро старых Энциклопедистов, давно умерших, и он сам, молодой упрямый мэр. Это был тот самый день, когда он с помощью Иоганна Ли взял власть в свои руки.
Сейчас все было не так, абсолютно не так. Каждый член Совета ожидал появления Сэлдона. Он сам еще был мэром, но теперь уже могущественным и, в связи с последними событиями на Анакреоне, популярным. Вернувшись на Терминус с новостями о смерти Вениса и с новым договором, подписанным дрожащим Леопольдом, он был встречен ликующими приветствиями и выражением полного доверия со стороны Совета. Когда за этим последовали аналогичные договоры с каждым из трех королевств, договоры, которые давали Основанию власть, навсегда предотвращающую даже попытки нападения, как в случае с Анакреоном, факельные процессии были проведены по каждой улице Терминуса.
Даже имя Хари Сэлдона никогда так громко не произносилось.
Губы Хардина искривились. Такая популярность была у него и после первого кризиса.
На другом конце комнаты Сэф Сермак и Льюис Борт о чем-то оживленно совещались, и текущие события, казалось, совсем не выбили их из колеи. Они присоединились к большинству, выразившему Хардину свое доверие, произнесли речи, в которых публично признали, что они были не правы, красиво извинились за некоторые резкие фразы, произнесенные ими ранее в дебатах, мягко объяснили, что все их ошибки происходили из того, что они прислушивались к мнению своих сердец - и немедленно после этого начали новую компанию своей партии Действия.
Иоганн Ли дотронулся до рукава Хардина и многозначительно показал на часы.
Хардин поднял голову.
- Привет, Ли. Ты все еще не доволен? Что теперь не так?
- Он должен появиться через пять минут, да?
- Мне так кажется. В прошлый раз он появился в полдень.
- А что, если этого не произойдет?
- Послушай, ты собираешься мучить меня своими неприятностями всю жизнь? Не появится, так не появится.
Ли нахмурился и медленно покачал головой.
- Если он не появится будет очередной скандал. Если Сэлдон не подтвердит, что мы действовали правильно, Сермак опять начнет все с начала. Он требует немедленной аннексии четырех королевств и расширения границ Основания, если необходимо, то даже силой. Он уже начал свою компанию.
- Знаю. Пожарникам надо тушить пожар, даже если им придется для этого его разжечь. И ты, Ли, будешь создавать себе заботы даже, если тебе придется помереть, чтобы наскрести что-нибудь новенькое.
Ли собирался что-то ответить, когда у него перехватило дыхание: накал ламп ослабел и комната погрузилась в полумрак. Он поднял руку по направлению к стеклянному кубу, который занимал собой половину помещения, а затем с глубоким вздохом упал в кресло.
Сам Хардин выпрямился при виде фигуры, занимавшей сейчас куб, фигуры в кресле-качалке! Он один из всех присутствующих помнил день, много лет назад, когда эта фигура появилась впервые. Тогда он был молод, а этот человек стар. С тех пор этот человек не постарел, а сам он состарился.
Фигура уставилась прямо перед собой, руки ее перебирали книгу, лежащую на коленях.
Человек сказал:
- Я - Хари Сэлдон!
В комнате наступила мертвая тишина, и Хари Сэлдон продолжил:
- Сейчас я появлюсь здесь второй раз. Конечно, я не знаю, присутствовал ли кто-нибудь из вас тогда, тридцать лет назад. Откровенно говоря, я не могу даже сказать, но это не играет большой роли. Если второй кризис кончился благополучно вы должны быть здесь - иначе не может быть.
Если вас здесь нет, значит второй кризис оказался вам не по зубам.
Он поощрительно улыбнулся.
- Однако, я очень в этом сомневаюсь, потому что мои цифры показывают девяносто восемь процентов вероятности, что в первые восемьдесят лет существования больших отклонений от Плана не должно произойти.
Согласно нашим вычислениям, вы сейчас доминируете над варварским королевствами, находящимися в непосредственной близости от Основания. Так же, как и в первом кризисе вы удержали их балансированием власти.
Однако, я должен предупредить вас: нельзя быть слишком самоуверенными. Я не хочу и не могу дать вам каких-нибудь предвидений будущих событий, но будет безопасно указать вам, что сейчас вы просто добились нового баланса - и не более, правда, значительно лучшего, чем раньше. Духовная власть вполне пригодна для того, чтобы атаковать в свою очередь. Из-за неизбежности роста таких противодействующих сил, духовная власть не может господствовать долго. Я уверен кстати, что не сообщаю вам нечего нового.
Вы должны извинить меня за то, что я объясняюсь с вами столь неопределенно.
В данном случае Основание является только стартом на том пути, который ведет к новой Империи. Соседние королевства и по количеству людей и по своим ресурсам неизмеримо могущественные, чем вы. За этими королевствами лежат неизмеримые джунгли варварства, распространившегося теперь уже почти на всю Империю. Внутри этих джунглей осталось то, что когда-то называлось Галактической Империей ослабленной и заискивающей - но все еще могучей.
Хари Сэлдон поднял книгу и раскрыл ее. Лицо его стало торжественным.
- И ни на минуту не забывайте, что существует другое Основание, созданное восемьдесят лет назад, Основание на другом конце Галактики, там, где кончаются звезды. В нужную минуту они всегда придут на помощь.
Господа, девятьсот двадцать лет Плана лежат передо мной. Проблема в ваших руках! Решайте ее!
Он опустил свой взгляд в книгу и исчез. Свет в помещениях вновь резко разгорелся. Сквозь начавшийся шум разговоров Ли наклонился к уху Хардина и прошептал:
- Он не сказал когда вернется.
- Знаю, - ответил Хардин, - но очень надеюсь что он вернется не раньше, чем мы с тобой тихо и спокойно будем лежать в своих могилах!

Если Вам очень понравился отрывок, это означает, что Вы тоже становитесь фанатом Азимова. Остальные части произведения не касаются религии, но написаны не менее увлекательно. Будете читать - ищите в такой последовательности (эти романы и рассказы расположены в хронологическом порядке и ссылаются друг на друга):

Сначала рассказы (они не связаны с романами, но что забавно, на них тоже есть ссылки в романах, как на легенды):
- цикл рассказов "Три закона робототехники"
- Истинная любовь
- Робот, который видел сны
- Риск

Романы:
- Стальные Пещеры
- Обнажённое Солнце
- Роботы Утренней Зари
- Роботы и Империя
- На Пути к Основанию
- Основание (Академия, Фонд, Основатели)
- Основание и Империя
- Второе Основание
- Кризис Основания
- Основание и Земля

Если что напутал - обязательно пишите. Здесь не выкладываю - всё-таки тема сайта не та.