Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Золотое руно

Что случилось во дворце богов на Олимпе

Они спали, а легкий дымок от сожженных на влажном берегу Фасиса жертвоприношений тонкой струйкой тянулся все дальше и дальше ввысь. Хмурый Борей на шумных крыльях донес этот дым до середины Эвксинского Понта. Здесь он передал свою ношу быстролетному Эолу. И быстрый Эол умчал весть о мольбе Язона в обитель богов, на снежный Олимп.

Как только великая Гера, супруга Зевса Громовержца, и дочь его Афина-Мудрость узнали о прибытии смелых плавателей в Колхиду, они стали совещаться, чем можно помочь аргонавтам.

- Как ни могуч сын Эсона, - сказала Афина, - как ни отважны его спутники, им не преодолеть чар волшебника Ээта. Против волшебства можно бороться лишь волшебством. Что думаешь об этом ты, о Гера?

- Против волшебства может устоять любовь! - задумчиво вымолвила Гера. - Разве ты не знаешь? Дочь Ээта, Медея, такая же чародейка, как ее отец. Но она молода и прекрасна. Молод и прекрасен и Язон. Что скажешь на это ты, мудрейшая из всех небожителей?

Холодно усмехнулась в ответ на ее слова светлокудрая воительница Афина.

- Я никогда никого не любила и никого никогда не полюблю! - презрительно сказала она. - Мне чуждо это чувство, ослепляющее людей и богов. Но если так, пойдем к золотоволосой. Она поможет нам.

И они направились в пышный чертог Афродиты.

Алыми и белыми розами были увиты легкие колонны ее дворца. Белые голуби с красными клювами и нежными лапками гулко ворковали и перепархивали с места на место над золотым троном богини. Сидя на этом троне, супруга хромого Гефеста расчесывала свои волосы, и золото трона меркло рядом с золотом ее кос.

А внизу на ступеньках сын Афродиты, озорной божок! крылатый мальчуган Эрот, играл в кости с простодушным любимцем Зевса, юным Ганимедом. То и дело обыгрывал он его и звонко насмехался над неловким. Страшный же лук Эрота и маленький колчан с легкими стрелами, небрежно брошенные им, висели на поручне золотого трона.

Как ни могучи были богини, с опаской погладили они курчавую голову крылатого мальчика. Они знали: стоит ему хотя бы в шутку уколоть кого-нибудь, человека или бога, одной из этих маленьких стрел, и свет становится не мил раненому. Непреодолимая любовь поселяется в его сердце, мучит его, жжет как огнем, заставляет совершать великие подвиги и великие безумства.

Тихонько обойдя пестрокрылого шалуна, обе богини склонились к плечу Афродиты и на ухо нашептали ей свою просьбу.

Пенорожденная, выслушав их, улыбнулась. Она отложила в сторону гребень, встала, и золотые волны волос покрыли ее до колен. Спустившись с трона, наклонилась богиня над Эротом.

- Слушай, сынок! - сказала она, а белые голуби на карнизах заворковали громче, услышав ее голос.- Слушай, что я скажу тебе! Ты давно просил, чтобы я подарила тебе ту забавную погремушку, которую нимфа Адрастея сделала для отца нашего Зевса, когда он был еще совсем маленьким. Хочешь, подарю? Но прежде сделай вот что: лети сейчас же в далекую Колхиду и там, во дворце царя Ээта, пронзи своей стрелой сердце его дочери Медеи. Пусть она полюбит смелого воина Язона. Пусть она так полюбит его, что позабудет свой дом, своего отца, свою родину и будет готова для него на все. Лети, сделай это - игрушка будет твоя!

С радостным криком вскочил на ноги кудрявый мальчик. Глаза его вспыхнули, он захлопал в ладоши, мгновенно схватил страшный лук и колчан со стрелами и, не оглянувшись ни разу, бросился прочь из дворца. Золотистые и пестрые, как у бабочки, крылья его сверкнули разок-другой в лучах восходящего солнца, а затем он исчез между белых облаков.

Тогда, проводив взором любимого сына, Афродита обернулась к пришедшим.

- Идите с миром! - нежно сказала она.- Не тревожьтесь ни о чем. Медея полюбит Язона.

Далее - Язон у Ээта