Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Золотое руно

Как Язон вспахал, засеял и сжал ниву Ареса

Вот и еще одна ночь покрыла горы, леса и болота Колхиды. Бледные сестры-лихорадки вышли из мокрых топей. Зловещие ночные птицы зигзагами заметались над полями. Вреддоносные росы клубами поплыли над рекой. В глухую полночь, облаченный в черную одежду, Язон один сошел к берегу Фасиса. Вырыв заступом глубокую яму, он пролил над нею кровь жертвенной овцы.

Тотчас вокруг раскатился гром. Казалось, сонные горы поколебались. С протяжным стоном расселась земля. Мертвый холодный ветер, крутясь, рванулся из трещины. А вслед за его порывом вышла из расселины великая богиня - Геката ночная. Геката подземная.

В высоко поднятых руках она держала горящие факелы. Но свет их был бледен и неверен, как свет луны. Бледным было и ее лицо - только Язон, объятый страхом, не посмел взглянуть на него. Невиданные чудовища, драконы и змеи, клубясь, кишели у ног богини. Странные бледнокрылые призраки вились над ней. Вой, стоны, скрежет доносились из-под земли, и далеко вокруг, в платановых лесах Колхиды. Послышались испуганные вопли: то милые девы-нимфы, хозяйки лесных ручьев и источников, разбегались в страхе, закрыв руками лица: все на свете трепещет перед черной богиней ночей!

Едва было не закрыл глаз ладонями и Язон. Торопливо повернулся он и пошел, чуть не побежал туда, где стоял на причале "Арго". Чьи-то руки тянулись сзади за ним, чьи-то холодные губы шептали ему в уши неясные призывы, слышались плач, смех, мольбы, но он не оглянулся ни разу. И лишь только нога его ступила на прочные сходни между медных уключин "Арго", как все, что слышалось и виделось ему, бесследно пропало.

В это время уже забрезжил рассвет. Закричали в лесах фазаны, первые ласточки пронеслись над рекой. Наступал день великого подвига.

Как только солнце взошло, Язон послал к Ээту Евфала и Мелеагра. Сгибаясь под тяжестью кожаных мехов, принесли они из царского дворца блестящие и белые, как пена моря, зубы дракона.

Язон же между тем уже натерся сам, натер и свое оружие волшебной мазью Медеи. И едва коснулось его стана чудотворное зелье, нечеловеческая сила напружила мускулы сына Эсонова. Ноги его - показалось ему самому - превратились в стальные столбы, руки стали железными клещами.

Вышел на палубу Язон и, видя, что шумная толпа колхидцев уже спешит вслед за царской колесницей к полю Ареса, приказал подплыть к тому берегу, где оно лежало, в тесной долине между высоких гор.

Царь Ээт остановил колесницу у самого подножья горных скатов. Сын его Апсирт, стоя впереди, держал в руке ременные бразды, а сам Ээт и с ним тысячи колхидцев смотрели вниз, ожидая, что же будет дальше.

И вот, словно порыв ветра, прокатился говор в толпе народа: то Язон вступил на заповедный луг. Вот он идет по нему, и его золотые доспехи горят как огонь в алых лучах утреннего солнца. Все люди, не отводя глаз, смотрят на Язона, но пристальнее всех, вся дрожа от тревоги, глядит ему вслед высокая девушка там, у старого равесистого платана на горе. Черные косы тяжелой короной лежат на ее голове, тянут ее назад, рот ее полуоткрыт - какие заклинанья бормочешь ты, колдунья Медея?

А Язон, приминая росистую траву обутыми в медь ногами, уже пересек поле. Вот он нашел на нем огромный железный плуг и бронзовое ярмо, сложил их вместе и двинулся к дальней горе, туда, где в ее склоне чернел узкий проход в пещеру.

Но он не успел приблизиться к черному жерлу. Ахнул в страхе народ, закрыла руками лицо Медея: два огромных бурых быка с хриплым мычаньем, подобным шуму прибоя, ринулись навстречу смельчаку из пещерного мрака. Струи пламени хлещут у них из ноздрей, дым клубится следом за ними. Наклонив раскаленные рога, мчатся они на Язона. Но, шагнув одной ногою вперед, прикрывшись круглым щитом, ждет их герой - так гранитный утес ждет удара волны во время бури.

Налетели! Ударились рогами о щит! Отпрыгнув, кидаются снова и снова... Пыль и дым окутали место схватки... Когда же они рассеялись, из множества уст вырвался облегченный вздох, только царь Ээт гневно закусил губу: все увидели, что Язон уже запряг одного из быков в плуг и надевает ярмо на другого. Как ни отбивался страшный зверь, как ни дышал в лицо героя струями огня, скоро и с ним было покончено.

Громко крикнул тогда Язон и острием копья уколол быков так, как колет их пахарь своим надоедливым стрекалом. Рванулись с места гордые животные, глубоко врезался в землю тяжелый плуг. Длинными пластами отворачивается и падает взрезанная им земля; борозда за бороздой ложится вдоль Аресова поля. И горные пахари-колхидцы хвалят искусство небывалого землепашца в золотом шлеме.

Вот и вспахан дикий луг. Приняв из рук Мелеагра глубокий короб с зубами дракона, крупными шагами по шел по бороздам Язон, разбрасывая вокруг себя страшное семя. Скоро и этот труд был закончен. И пока утомленный пахарь отпрягал своих огнедышащих волов, пока грозным окриком загонял он их в пещеру, пока спокойной стопой сходил к берегу Фасиса, чтобы, зачерпнуть шлемом воды, освежить запекшиеся уста,- пока все это длилось, весь народ затаив дыхание взирал на черное поле.

Сначала все на нем было тихо, только ветер шевелил стебли исковерканных плугом трав да кое-где среди глыб земли ослепительно блестел не покрытый ею зуб дракона.

Но вот кто-то вскрикнул в ужасе. Над землей, точно пламя светильника, показался, проколов почву, кончик бронзового копья. Вот рядом с ним выдвинулся другой, третий, сотый... Словно медной щетиной вдруг поросло поле. Все чаще рассыпаются комья земли, все сильнее вспучивается она, будто огромные кроты роются под ее поверхностью,- и множество блестящих шлемов сразу поднялось над полем. Еще мгновение - из земли показываются головы; отряхиваясь, поднимаются руки, плечи, и тесный строй воинов плечо к плечу воздвигся над недавней пашней. До самых склонов гор стоят их закованные в медь ряды. Их лица гневны, они яростно размахивают мечами. Озираясь, они ищут дерзкого, который посмел создать их себе на горе. Вдруг один из них увидел Язона. С тяжелым звоном они все разом повернулись к нему, и поле застонало под их ногами, когда неодолимой лавиной, все, как один, сделали они первый шаг ему навстречу.

Но Язон не дрогнул. Что делает он там, на берегу реки? Он нагибается к земле... Подняв рукой огромный обломок скалы, он швыряет его через головы передних воинов в самую их гущу...

Тотчас все смешалось на поле Ареса. Словно одержимые богиней безумия Ате, ринулись медные воины туда, где упал камень. Каждый хочет овладеть им. Они кидаются друг на друга с мечами. Они пронзают один другого копьями, душат руками. "Мое сокровище, мое!" - хрипит тысяча ртов. Они не видят ничего, кроме камня... В то же мгновение яростным бичом обрушился на безумных Язон. Он налетает на них вихрем, пронзает одного, поражает другого, умертвил десятого, сотого. Кровь ручьями льется на землю, ноги воинов скользят в липкой грязи; они падают, умирают, и наконец Язон остается один на лугу, покрытом закованными в медь телами.

Тяжко утомился великий аргонавт. Еле переводя дух, стоял он и смотрел вокруг то на груды окованных медью мертвецов, то на горы, по которым в ужасе убегали вдаль от страшного места колхидцы, то на царскую колесницу, уносящую во дворец разгневанного и испуганного Ээта.

Наконец все смолкло вокруг.

Тогда Язон ударил рукоятью меча в гулкий щит и медленно пошел навстречу своим друзьям - они уже бежали к нему с криками радости.

Ээт же, возвратясь во дворец, заперся в дальнем покое. Он твердо решил теперь не выполнять данного им слова и каким угодно способом погубить ненавистных аргонавтов.

Далее - Как Язон добыл золотое руно