Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Пирам и Тисба

Пирам и Тисба (Фисба). Дом Диониса в Пафосе.

Пирам, прекраснейший из юношей, и Тисба, прекраснейшая из дев восточных стран, жили в Вавилонском городе Семирамиды, в двух соседних домах. С ранней юности они знали и любили друг друга, и любовь их росла год от года. Хотели они уже вступить в брак, но отцы воспретили им - не могли, однако, воспретить им любить друг друга. Лишь только не было свидетелей, они говорили друг с другом знаками, и чем более приходилось им таить любовь свою, тем сильнее она разгоралась. В стене, соединявшей оба соседних дома, давно была щель, которую никто не замечал, - но чего не откроют очи любви! Пирам и Тисба избрали это отверстие посредником своих разговоров и часто шептались через него и говорили друг другу ласковые речи. Часто жаловались они, что ревнивая стена разделяет их, и сильное желание быть ближе друг к другу возрастало еще более от таких разговоров. И сговорились они в одно утро - лишь только наступит ночь, тайком пробраться из дому, обмануть своих стражей и сойтись за городом, у гробницы. Там, вблизи прохладного источника, стояло высокое шелковичное дерево, покрытое белоснежными плодами. Под его-то вершиной и условились они встретиться. Лишь только прошел этот длинный день и ночь простерла свое черное крыло над землей, Тисба осторожно и тихо проскользнула из родительского дома и, закрыв лицо, понеслась одна - любовь придала ей мужества - к назначенному месту и там, сев под деревом, дожидалась своего милого. Недолго сидела Тисба, как к ручью подошла утолить жажду львица, только что сожравшая украденного из стада теленка. Свет месяца падал на львицу; дева, увидев ее издали, быстро побежала в ближайшее безопасное место. Зацепившись за куст, широкий плащ ее падает на землю. Львица, утолив свою жажду, хочет уже воротиться назад в лес; увидев на земле плащ, она разрывает его своей окровавленной пастью.

Пирам, вышедший из города позднее Тисбы, только что пришел к назначенному холму. С ужасом видит он на песке следы хищного зверя, видит также разорванный и запачканный кровью плащ Тисбы и, полный ужаса, восклицает:

- Да будет же эта ночь для нас обоих последнею в жизни! Я виновник твоей смерти. Зачем заманил я тебя в эту пустыню и не пошел вместе с тобою!

Пирам поднял окровавленный плащ и понес его под тень дерева, на условленное место. Он покрывал плащ поцелуями и слезами и, воскликнув: "Обагрись теперь потоками моей крови!" - пронзил мечом себе грудь. Он упал на спину, и при падении меч выпал из дымящейся еще раны, и кровь заструилась вверх. Струя ее достигла вершины дерева, и белые плоды, обагренные кровью, потемнели.

Возвращается назад еще полная ужаса Тисба, боясь, обмануть своего милого; ищет его она очами и сердцем, желая поведать ему, какой великой опасности избежала. Возвратясь снова на условленное место и увидев, что плоды на дереве приняли другой вид, она остановилась: то ли это место? И видит она - на окровавленном лугу лежит трепещущее тело. Побледнев от страха, хочет она бежать. Но не побежала Тисба - в сомнении, робко оглядывается назад: это ее милый! Бьет она себя в грудь, рвет волосы, обвивает руками тело Пирама и орошает его рану слезами. Мешаются слезы Тисбы с кровью ее милого. Покрывает она поцелуями холодное лицо Пирама и восклицает:

- Услышь меня, Пирам! Твоя дорогая Тисба говорит с тобою.

Долго взывала Тисба к юноше, но смерть уже навсегда сомкнула его очи.

Только теперь увидала Тисба свой плащ и ножны от меча и воскликнула:

- О горе! Несчастный, любовь заставила тебя умертвить себя своею собственной рукой. И мне любовь придаст мужества, чтоб нанести себе последний удар. Пускай смерть разлучила нас, но она и соединит нас. О, если бы исполнилось мое последнее желание: пусть бы родители наши погребли нас в одном гробе, и ты, о дерево, покрывающее ветвями одного, скоро прикрыло бы нас обоих. Будь ты памятником нашей смерти, пусть плоды твои под печальной, темно-зеленой листвой напоминают о нашей печальной судьбе. - И вонзила в грудь свою еще дымящийся кровью меч Пирама.

И как желала она, так и исполнили боги и родители: плоды шелковичного дерева, созревая, чернеют, а прах Тисбы и Пирама покоится в одной урне.