Калидонская охота

Предсказание Мойр

Мойры. Иоганн Готфрид Шадов (1764–1850)

В недоступном человеческому взору дворце Матери-Земли восседают ее дочери, три предвечные пряхи - три Мойры, могучие богини рока. Когда рождается человек, первая, Клото, извлекает из своей пряжи нить его жизни. Вторая, Лахесис, продолжает ее работу, соединяя с этой нитью другие, то золотые, то черные. Жужжит веретено, тянется жизнь человека через горести, через радости, пока третья, Атрона, своими ножницами не отрежет нить. Тогда наступает его смерть. Таинственная эта работа; лишь Мать-Земля о ней знает да Аполлон, с тех пор как он основал свое прорицалище в Дельфах. Через него и люди узнают о нависшем над ними роке, если он считает нужным им его раскрыть. Бывает, однако, что и сами Мойры являются людям с предостережением, и именно о таком случае я хочу здесь рассказать.

Идя от Парнаса на запад, мы проходим через гористую страну, называемую Этолией. Ее западную границу образует самая большая река Средней Греции, Ахелой. А близ Ахелоя расположены оба крупнейших города Этолии - Плеврон и Калидон.

Так вот в этом Калидоне жил царь Ойней со своей царицей Алфеей. Жили они в любви и совете и дожили, наконец, до великой радости - рождения сына. Пригласили родственников и друзей, весело отпраздновали "амфидромии" мальчика-это вроде крестин у нас - и дали ему имя Мелеагр.

Сидит Алфея в своем доме перед очагом, рядом с ней на мягкой подушке в щите его отца дремлет маленький Мелеагр; сидит и любуется на своего ненаглядного сынка. День был холодный, и на очаге весело горело пламя. Солнце уже успело зайти; огонь, то вспыхивая, то как бы прячась, озарял неровным светом стены. Тени то появляются, то исчезают; кругом никого; было бы жутко, если бы не эта радость в крепком щите отца. Вдруг видит - перед ней три женщины, неземного роста и неземной, хотя и суровой, красоты. Тоже тени? Нет, они не исчезают, она их явственно видит.

- Радуйся, царица, - говорит первая, - твой Мелеагр будет самым прекрасным юношей во всей Элладе.

- Радуйся, царица, - говорит вторая, - он будет самым могучим воином во всей Элладе.

- Да, - прибавила третья гробовым голосом,- если доживет; но ему роком положено умереть, как только догорит это полено на твоем очаге.

Сказали и исчезли. Что это, сон? Нет, она их явственно видела, явственно слышала: "...как только догорит..." Боги, а оно уже догорает! Вскочила, схватила полено, потушила своим покрывалом и спрятала дымящуюся головню на самом дне своего заповедного ларца. "Это теперь моя высшая драгоценность, - подумала она - сама жизнь моего сына!"