Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Божественное Вмешательство

Есть на свете планета под названием Аталла. На планете той стоит неимоверных размеров гора, называемая Санито. В умеренной зоне, у её подножия, расцветают цивилизации. А сама гора, до половины укрытая вечным льдом, видна из всех окрестных земель. Там, где её склоны не круты – там они обрывисты, где не обрывисты – там отвесны; и лавины постоянно срываются с них.
Ни один человек ещё не покорял той горы, поскольку она считается неприступной. Даже предгорья её трудны для восхождения. Тем не менее легенда гласит, что в давние времена один святой, многими годами сосредоточенной медитации выбившийся в боги, при помощи обретённых сил вскарабкался-таки на самую вершину недоступной горы.
Бог, до своего восхождения известный местным жителям под именем Шельмо, вырубил себе пещеру в скалах на вершине Санито. Он сработал тюфяк изо льда и молитвенный коврик из лишайника – для божества, способного вырабатывать собственное тепло, этого вполне достаточно.
Шельмо собрался провести на вершине Санито несколько геологических эпох, практикуясь в сосредоточении и медитации. Хотя до божественности он уже дотренировался, Шельмо находил свою технику недостаточно утончённой и решил её немного улучшить.
Шли века. Поднимались и рушились цивилизации, но Шельмо не обращал на это внимания: чтобы хорошо сосредоточиться, нужно немало времени. Бог понимал, что, посвящая всё своё время медитации, ведёт себя несколько эгоистично – в конце концов, богам ведь положено присматривать за человеческими делами. Но Шельмо решил, что боги могут менять правила игры; кроме того, когда он разделается с проблемой сосредоточения, у него появится уйма времени на занятия божественной этикой.
Для божества, отрешившегося от мира, гора Санито была идеальным убежищем. Там без конца бушевали бураны и лавины, наполняя воздух постоянным рёвом. На обрывках серых и белых туч так удобно сосредоточиваться при медитации. А людские молитвы до пещеры Шельмо почти не долетали. Избитые бурями и залепленные снегом, молитвы превращались в лишённые смысла скорбные и жалостные звуки.
Но даже бог не может навечно уйти от всех забот. Рано или поздно суетный мир доберётся и до него.
В один прекрасный день Шельмо был немало удивлён, обнаружив, что человеческое существо взобралось на неприступную гору и стоит у входа в его дом. (На самом деле Шельмо не удивился – боги не удивляются. Но он этого определённо не ожидал.)
Человек пал ниц и принялся читать длинную молитву.
— Да-да, спасибо большое, — прервал его Шельмо. – Но как ты сюда попал? Предполагается, что эта гора недоступна для всех, кроме богов. Кстати, ты случайно не бог, прикинувшийся человеком?
— Нет, — ответил человек. – Я всего лишь смертный, и имя моё Дэн. На сию вершину я смог вознестись частью благодаря собственному благочестию и добродетельности, а частью – молитвами твоих почитателей там, внизу.
— А, понял, — сказал Шельмо. – Присаживайся. Вон, льдина стоит. Надеюсь, ты способен регулировать температуру тела?
— Конечно, о господь, — ответил Дэн. – Это один из первых шагов на пути к духовному совершенству.
— Именно, — согласился Шельмо. Так зачем ты пришёл?
Дэн пристроился на льдине и поправил рясу.
— О господь наш, твой народ молит о божьей помощи. Без твоего вмешательства мы будем повержены и сгинем с лица земли.
— Так что у вас там случилось? – спросил Шельмо. – Надеюсь, не мелочь какая-нибудь. Не люблю, когда меня по пустякам дёргают.
—Стальные крабы, — вздохнул Дэн. – И самопрограммирующиеся механические вампиры жить не дают. Ну, конечно, ещё медные скорпионы со взрывчаткой в хвостах, но больше всё-таки крабы. Эти машины научились самовоспроизводиться. Взамен каждой уничтоженной крабофабрики вырастает десять. Крабы кишат на улицах, в домах, даже в храмах. Они убивают нас, и мы проигрываем бой.
— В мои времена, — произнёс Шельмо, — ничего подобного не было. Откуда они взялись?
— Ну, как тебе, господи, известно, — осторожно начал Дэн, — ныне между всеми странами царит мир. Однако ещё недавно некоторые находились в состоянии войны. Стальные крабы были созданы в одной из них как оружие.
— И эта страна применила их против другой?
— О нет, господи, конечно, нет! – воскликнул Дэн. – Это была случайность. Крабы сбежали. Они рассеялись сначала по стране, где были изобретены, потом по всему миру. Они плодятся быстрее, чем мы успеваем их уничтожать. Из-за этой нелепой случайности мы погибнем, господи, если ты не снизойдёшь к нам и не поможешь.
Несмотря на добровольное отшельничество, Шельмо чувствовал, что кое-чем обязан этому народу, называвшему себя его народом.
— Если я исправлю положение дел, сможете ли вы, смертные, сами за собой приглядывать и оставить меня в покое? – спросил он Дэна.
— Само собой, господи, — ответил Дэн. – Мы, люди, полагаем, что должны сами собой управлять. Мы хотим сами определять свою судьбу. Мы верим в разделение государства и церкви. Если бы только не эти проклятые крабы…
Шельмо воспользовался божественным всеведением и разобрался в истории с крабами. Да, напортачили эти смертные!
Будучи богом, Шельмо мог просто уничтожить всех крабов во мгновение ока, но Совет по божественной этике не одобрял прямого вмешательства, как дающего почву для нелепых суеверий. Поэтому Шельмо сотворил бактерию – так, чтобы никто не разобрался, откуда она взялась, — поражавшую микроцепи не только стальных крабов, но также медных скорпионов и механических вампиров. А в результате хитроумных генетических манипуляций бактерии самоуничтожатся, разрушив то, что должны разрушить.
Когда дело было сделано, Шельмо оборвал осанны и хвалы Дэна.
— Один раз – куда ни шло, — заявил он. – Я и сам когда-то был человеком. Но теперь я желаю в тишине и покое заняться сосредоточением и медитацией.
Дэн направился вниз, в земли смертных, а Шельмо устроился поудобнее и принялся медитировать.
Шли годы. Но Шельмо показалось, что и минуты не прошло, как Дэн появился в пещере вновь.
— Что так скоро? – недружелюбно осведомился бог. – В чём дело? Я что, не всех крабов добил?
— О, всех до единого, — ответил Дэн.
— Так в чём проблема?
— Ну, мы ухитрились довольно долго прожить в мире и покое. Но у нас снова неприятности.
— Неприятности? Опять драться начали?
— Нет, этого мы смогли избежать. Но у нас случилась серьёзная авария. Мы сбросили устаревшее ядерное и химическое оружие в огромные бетонные озёра. Наши лучшие учёные утверждали, что это абсолютно безопасно. Но затем в глубинах этих озёр нечто начало меняться, мутировать, обрело жизнь и ярость.
— Итак, вы создали жизнь. – Шельмо кивнул. – Случайно, но всё-таки. Но, чтобы сделать это правильно, требуется бог. А вы, конечно, всё запороли?
Дэн кивнул:
— Из хранилищ засочилась живая полужидкая субстанция, пожирающая всё на своём пути. Она разливается по стране, она распространяет споры и заражает людей на всех континентах. Она медленно покрывает мир, и мы не можем остановить её. Если ты не избавишь нас от напасти, господи, мы обречены!
— Вы, смертные, продолжаете делать идиотские ошибки, — заметил Шельмо. – Неужели вы не учитесь на собственном опыте?
— Думаю, что на сей раз мы усвоили урок, — ответил Дэн. – Наконец-то весь мир пришёл к согласию. Если мы не погибнем в этот раз, если ты поможешь нам, то, думаю, нам удастся построить лучший мир.
При помощи своего всеведения Шельмо оценил обстановку. Химическая тварь выглядела ужасно – чёрно-оранжевые пятна на синем и зелёном лике Земли.
Бог может найти множество способов справиться с подобным кризисом. Шельмо вызвал в химической твари чувствительность к недостатку нобелия, нестабильного радиоактивного элемента из ряда актиноидов. А потом чудом уничтожил весь нобелий на планете. (Шельмо не был лишён чувства юмора. Кроме того, уничтоженное он собирался заменить.)
Химическая тварь сдохла.
— Спасибо, господи, — прошептпл Дэн. Трудно подобрать подходящие слова, чтобы выразить благодарность существу, только что второй раз твою расу от уничтожения.
Дэн вернулся к своему народу, а Шельмо устроился помедитировать.
Но только он начал концентрироваться, как перед ним с
нова возник Дэн.
— Ты же только что ушёл! – воскликнул Шельмо.
— Это было пятьдесят лет назад.
— Что ж вы меня каждую минуту дёргаете?!
— Увы, господи! – проговорил Дэн. – Прощения прошу за это вторжение. Но я не за себя пришёл молить, а за народ – за твой народ, господи, страдающий и беспомощный.
— Что на этот раз? Опять какое-нибудь из ваших изобретений погулять решило?
Дэн покачал головой:
— Нет, это паратиды. Знаю, местной политикой ты не интересуешься, поэтому дозволь объяснить. Паратидами зовётся одна из главных политических партий нашей страны, выступавшая, как мы думали, за свободу, равенство и многое другое для всех, без различия пола, расы и вероисповедания. Но, когда они пришли к власти, мы обнаружили, что они обманули нас, эти беспринципные, фанатичные, циничные, деспотичные…
— Понял, понял, — перебил его Шельмо. – Но как вы позволили таким людям прийти к власти?
— Они обманули нас пропагандой. Быть может, они сами верили в свою ложь. Не знаю, повинны ли они в фанатизме, цинизме, или в том и в другом. Однако я знаю точно, что они навсегда отменили выборы, назначив себя вечными хранителями грядущей утопии. Хотя их меньше трети населения, они установили режим террора.
— Так почему вы не сопротивляетесь? – спросил Шельмо.
— Потому что всё оружие принадлежит паратидам. Их солдаты маршируют по нашим улицам. Об их тайных пыточных камерах ходят жуткие слухи. Они держат тысячи пленников. Они запретили всю культуру, кроме одобренных цензурой интерпретаций патриотических тем. Мы беспомощны в их руках. Только ты, господи, можешь спасти нас!
Шельмо подумал немного.
— Полагаю, есть прецеденты божественного вмешательства в политику?
— О да, господи, множество подобных случаев записано в священных книгах наших главных религий.
— И что эти книги говорят о поведении бога в подобной ситуации?
— Что господь поражал неверных.
— А как определялись неверные?
Дэн подумал немного.
— Иногда пророк передавал мольбы народа непосредственно богу, как это делаю я.
— Не слишком справедливо, на мой взгляд, — заметил Шельмо. – Мы даже не выслушали противную сторону.
— Но ты можешь определить истину, ибо всезнающ.
— Нет, — возразил Шельмо. – Всезнание годится для фактов, а не для точек зрения.
— Тогда делай, господи, как сочтёшь нужным, — взмолился Дэн.
— Ладно. – Шельмо потёр руки. – Но помни – ты сам меня просил.
— О чём я ещё могу просить, как не о суде божьем?
— Запомни свои слова, — предупредил Шельмо.
Тело бога напряглось, глаза напряжённо прищурились. Невидимые силы сгустились в воздухе. Волосы Дэна встали дыбом. Внезапно пещеру залил жуткий багровый свет, медленно померкший, точно управляемый дьявольским реостатом. И всё в пещере стало как прежде.
— Сделано, — сообщил Шельмо.
И услыхал Дэн доносившийся с Земли крик, преодолевший путь, на котором замерзали молитвы, — крик скорби и гнева, вопль отчаяния и ужаса.
— Что ты сделал, господи? – спросил Дэн.
— Очень просто. Я исчезнул паратидов.
— Исчезнул? Что это значит?
— У вас это, наверно, называется убийством, — пояснил Шельмо. – А у меня исчезновением. Это одно и то же в том смысле, что теперь они не будут вам мешать. Ваши проблемы решены.
Дэн не сразу осознал случившееся. С растущим ужасом он понял, что Шельмо просто избавился от трети населения планеты.
— Тебе не следовало убивать их, — выдавил он. – Большинство из них были неплохими людьми. Они всего лишь следовали за своим лидером.
— Лидера надо выбирать лучше, — заметил Шельмо.
— Некоторые из моих родственников – паратиды.
— Мои соболезнования. Во всяком случае, твои враги повержены. Теперь не осталось никаких препятствий для строительства нового, лучшего мира. Но если что-то возникнет опять – зовите меня смело. И всем это передай.
— Я объявлю твоё решение миру, — вздохнул Дэн.
— Я это и имел в виду. Скажи, что я принимаю всех. Суд мой скор. И я всегда готов помочь тем, кто не может справиться со своими проблемами. Только методы у меня – собственные.
Дэн откланялся и ушёл. А Шельмо вскипятил себе стакан чая – первый за много веков – и пропел несколько куплетов из песни, которую знал ещё человеком. Потом он использовал своё всезнание, чтобы заглянуть в будущее планеты на полтора столетия. Люди за это время ещё не достигли утопии, но жили неплохо – не хуже, чем можно от них ожидать.
В одном Шельмо был уверен – больше его о вмешательстве никто не попросит.
Он выключил всезнание и устроился на ледяной койке, чтобы хорошо сосредоточиться. Он собирался довести эту технику до совершенства.