Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Тезей

Сын амазонки

Битва лапифов и кентавров. Парфенон.

Едва успел Тезей похоронить отца, как навалилась новая беда - на Афины двинулись Паллантиды - сыновья Палланта, брата Эгея. Они ненавидели Тезея, ставшего поперек дороги их честолюбивым замыслам. Рассчитывая унаследовать власть бездетного, как все думали, Эгея, они были очень недовольны, когда у афинского царя объявился неожиданный сын. Их надежды, что Тезей погибнет на Крите в Лабиринте чудовища Минотавра, тоже не оправдались. И теперь они решили отнять у Тезея власть над Афинами силой. В эту годину Тезею помог молодой царь фессалийских лапифов Пирифой. Паллантиды были побеждены и пали в бою, большинство от руки самого Тезея, и их владения в Аттике перешли к Тезею. Но Тезей не смог сразу приступить к управлению своими прежними и новыми владениями, так как пролитая кровь родственников требовала, согласно эллинским обычаям, очищения и годичного изгнания. Тут как раз явился к Тезею посол от Геракла пригласить его участвовать в походе против амазонок.

Из похода Тезей вернулся не один: его корабль привез и его пленницу, красавицу-амазонку Антиопу, ставшую его женой. Афиняне не признали царицей амазонку и варварку, даже и после того, как она родила Тезею прекрасного сына Ипполита. Затруднение, созданное прибытием Антиопы в Афины, получило вскоре грустное, но окончательное разрешение: царица-амазонка внезапно умерла.

Еще пребывая в печали после смерти Антиопы, Тезей получил приглашение Пирифоя пожаловать на его свадьбу с лапифской красавицей Гипподамией. Это была особого рода свадьба. Ведь Пирифой был сыном Иксиона - того самого, от которого вели свое происхождение фессалийские кентавры. Он счел поэтому своим долгом пригласить также и их. И общество было двойное: с одной стороны - гости-лапифы, родственники жениха и невесты и ее подруги; с другой - дикие полулюди-полукони. Вначале все шло весело, дружно и чинно, как полагается, но под влиянием обильно выпитого вина у кентавров помутился их примитивный ум, и они, точно по уговору, бросились на Гипподамию и ее подруг, чтобы увести их с собою в горы. Лапифы и прочие гости, конечно, вступились за похищенных - и началась битва кентавров с лапифами. На стороне лапифов кроме Тезея отличился еще и сын Нелея Нестор, и в особенности Кеней. Про него рассказывали, что он раньше был девушкой и только милостью Посейдона был превращен в мужчину, и притом неуязвимого. Огромные копья-деревья кентавров были бессильны против него, сам же он своим длинным фессалийским копьем поражал их одного за другим. Наконец чудовища поняли, в чем дело, - набрав сосен и камней, они вместе бросились на Кенея и раздавили его. Но другие отомстили за его гибель, и сражение кончилось полным истреблением кентавров. Все же память о них долго жила в Элладе, и ее художники любили изображать схватки лапифов с кентаврами, красиво переплетая между собою линии человеческих и лошадиных тел.

Общая опасность еще более скрепила узы дружбы между Тезеем и Пирифоем, но на первых порах им пришлось расстаться, Тезей вернулся к своим правительственным заботам. Он желал сделать навеки невозможным отделение окраинных частей Аттики от Афин. Для этого он объявил Афины общей столицей и всех граждан аттических городов - афинскими гражданами. Отныне и элевсинцы, и марафонцы, и бравронцы, и рамнунтцы - все имели право приходить в афинское собрание и своим голосованием решать общие дела. Но это было только частью его труда, хотя и главной. Он заботился и о судах, и о дорогах, и обо всем, о чем только мог и должен заботиться хороший правитель. И люди, уже полюбившие его за подвиг, еще более полюбили его за разумное правление.

Одно только их заботило - что у царя все еще не было царицы. И старцы совета настаивали, чтобы Тезей, наконец, дал своему народу царицу. Неохотно внял он их уговорам: он не мог забыть своей первой невесты, отнятой у него Ариадны, и сверх того боялся неприязненного отношения мачехи к его Ипполиту - а тот как раз тогда подрос и стал дивным юношей, прекрасным внешностью и чистым душой.

Все же он дал себя уговорить.

- Но пусть моя жена, - сказал он, - будет второй Ариадной. Когда я первый раз был на Крите, я видел рядом с ней ее сестру, еще маленькую, Федру. Теперь она должна быть невестой. Поеду присватаюсь к ней.

И вновь, после долгого времени, афинский царский корабль направил свой путь к Кноссу. На этот раз его паруса были белые, а зеленый венок украшал золотую голову Афины-Паллады на его форштевне. Царя Миноса тогда уже не было в живых. Правил Критом его сын Девкалион. С честью принял он славного царя могучих Афин и с радостью согласился выдать за него свою сестру. Свадьба была отпразднована пышно. Вскоре затем Тезей на том же корабле привез афинянам их новую царицу.

Все были довольны: красотою Федра не уступала своей обожествленной сестре и была так же обворожительна нравом. Заботило Тезея отношение ее к пасынку и его к ней. Но и тут дело обошлось благополучно. Ипполит встретил свою мачеху, которая была немного старше его, с сыновней почтительностью, та его - с сердечностью старшей сестры. Тезей мог быть вполне доволен обоими.

Желал ли он детей от Федры? Да, конечно, но главным образом для ее счастья. И скорее девочек, во избежание столкновения с народной волей из-за престолонаследия, которое он хотел обеспечить своему любимому Ипполиту. Его поэтому даже не особенно обрадовало, когда она одного за другим родила ему двух сыновей, Демофонта и Акаманта, - тем более что народ, начиная с его приближенных, как он сразу мог заметить, стал видеть в них настоящих царевичей, уже не считая таковым юного "сына амазонки". И опять этот "сын амазонки" очаровал его своим любовным, братским отношением к этим малюткам. Видно, честолюбие было совсем чуждо его чистой душе.

Со своим фессалийским другом Пирифоем Тезей не прерывал сношений. Счастье Пирифоя скоро пошатнулось: Гипподамия умерла. Ее смерть была для него тяжелым ударом и вызвала в его душе гневный протест против богов. Какое право имел царь теней похитить его жену? Часто задавал он себе этот богохульственный вопрос - и, конечно, ответ на него давал отрицательный. А отсюда дальнейший, еще более богохульственный вывод: если он похитил мою жену, то я имею право похитить его жену Персефону за Гипподамию! Чем дальше, тем более безумие зрело в нем. "Персефону за Гипподамию!" - так твердил он себе каждый день - до тех пор, пока попытка этого похищения не стала для него необходимостью. А затем похищение это представилось ему также и осуществимым. Отправившись в Афины, он посвятил Тезея в свой план, рассчитывая на его содействие. Тщетны были старания афинского царя отвлечь его от этого, и нечестивого, и безумного, намерения. Но раз он не мог разубедить друга, он счел своим долгом разделить его грех и опасность. Поручив Ипполита заботам Федры, а Федру - охране Ипполита, назначив управителя на время своего отсутствия, он простился с женой и детьми и ушел с Пирифоем.

Есть в Афинах, близ предместья Колон, глубокая пещера. Называют ее "медный порог земли". Перед ней друзья дали друг другу клятву в вечной верности. Через эту пещеру они и спустились в преисподнюю. Благодаря фессалийским чарам, хорошо известным Пирифою, им удалось заставить Харона перевезти их на тот берег. Во дворце Аида их встретила стража. Они назвали себя и попросили провести их к царице. Им сказали, что угощение для них готово. Пирифой уже торжествовал победу. Но когда их пригласили сесть, он почувствовал, что прирос к скале, с которой его тотчас соединили стальные цепи. Тезей остался свободным, но он не решился покинуть своего несчастного друга.

Так они увеличили собою число наказанных грешников в аду.

В этой беде Тезей вспомнил про три желания, дарованные ему некогда Посейдоном. Одно он использовал уже давно, на Крите, чтобы найти выход из Лабиринта. Два остальных были еще не тронуты: полагаясь на свою собственную силу, он не хотел просить помощи у бога. Но здесь, очевидно, человеческая сила была недостаточна. Обратясь лицом к Тенару, обители Посейдона, он произнес свое второе желание - желание освободиться из подземной обители.

И опять, как тогда, исполнителем желания явился человек, друг, - это был Геракл, отправленный в преисподнюю Эврисфеем за трехглавым псом Кербером.

Но туманы и страхи подземного царства не сходят безнаказанно для человеческой души: Тезей вернулся на свет, но вернулся уже не таким, каким был раньше. Выражение откровенности и мужества на его лице, приветливая улыбка, ласковый блеск глаз - все это исчезло; он казался мрачным, недоверчивым, злым. И у своих граждан он не заметил особой радости по поводу его спасения, и это только усилило его мрачность. А дома его встретило несчастье.

Но вернемся к моменту его ухода из Афин.

Граждане стали допытываться причины этого ухода. Ответа им не могли дать даже старейшины - Тезей никому ничего не сказал. И все-таки мало-помалу истина обнаружилась: и Пирифой бывал неосторожен, и его разговор с другом был подслушан, и кто-то видел обоих спускающимися к "медному порогу" близ Колона. Ужас наполнил сердца афинян, когда они узнали, куда и зачем отправился их властитель. Страшное слово "нечестивец" нависло над его главою. Пока еще не смели открыто выступать против него ввиду его огромных заслуг перед народом и всего счастья и блеска его правления. Но уже образовалась тайная партия, желавшая отрешения нечестивца и призвания на престол его ближайшего, хотя и дальнего, родственника - Менесфея.

Пока что Аттикой управлял поставленный Тезеем совет при близком участии Ипполита и Федры. Ипполит с мачехой обращался почтительно, но и только: ее общества он не избегал, но и не искал. Сын амазонки был страстным охотником, наездником и атлетом, но особенно охотником - его любимым местопребыванием были леса. Но Федра не могла не замечать, что ее чувства к взрослому пасынку чем далее, тем менее похожи на материнские. Только в его обществе ей было хорошо, ей доставляло удовольствие смотреть украдкой, как он гарцует на коне или состязается с товарищами в просторном дворе царя Тезея. А когда отсутствие Тезея стало затягиваться, когда его тайные противники распространили слухи о том, что он погиб, она и подавно стала льнуть мысленно к Ипполиту, как к своей будущей опоре. И в конце концов она должна была сказать себе, что любит Ипполита - любит не как своего сына, а как жениха и будущего, желанного мужа.

Ей самой стало страшно при этой мысли. Она будет грешницей, преступницей, если уступит такой любви, - Эринний она вызовет из подземной тьмы, ее отлучат от алтарей богов, от жертвоприношений и праздников. А ее дети? Каково будет им под гнетом материнского позора? Нет, лучше смерть! И притом сейчас же, пока страсть ее не опутала совсем, пока у нее есть еще силы для сопротивления. И она постановила не принимать пищи и угаснуть тихой, медленной голодной смертью, никому не говоря о причине... Пусть думают, что это Геката наслала на нее безумящие привидения ада.

Проходит день, другой - Федра голодает, молчит, чахнет. Ее бывшая няня, вывезенная ею из Крита, теряется в догадках, мучится и за нее и за себя: ведь и ее жизнь связана с жизнью ее питомицы, без нее она ничто. Она старается узнать скрываемую Федрой тайну, спрашивает ее и прямо и обиняком. Долго она трудится понапрасну, но настойчивость берет свое - Федра признается.

- А, вон оно что: ты любишь Ипполита. Конечно, это нехорошо, но все же из-за этого не дело лишать себя жизни. Тезей и впрямь погиб. А если так, то ты свободна. Пусть же Ипполит будет афинским царем и твоим мужем, а твои дети - его наследниками. Это - лучший исход.

Льстивые речи старушки на минуту погасили сомнения и страхи царицы. Няня, не дожидаясь, возвращения ее строгости, побежала заручиться согласием Ипполита. Тот как раз выходил из дворца на охоту. Он обомлел от ужаса. Как?! Ему предлагают в жены мужнюю жену, да еще жену его родного отца! Одною мыслью об этом он чувствует себя оскверненным. Он разражается потоком возмущенных и обидных слов против своей нечестивой мачехи и уходит дожидаться в Трезене возвращения отца. Федра была свидетельницей его гневной речи, направленной против нее. Теперь она чувствует себя оскорбленной. Нет, это слишком, этого она не заслужила! Она ведь готова была умереть, чтобы только не доводить себя до греха. Теперь, значит, ей уже и умереть нельзя в доброй славе, ее память будет опозорена, ее дети будут в течение всей своей жизни влачить клеймо своего происхождения от нее...

Вдруг она слышит: Тезей вернулся! Он скоро, скоро будет здесь... Да, надо действовать быстро. Конечно, Ипполит его встретил. Конечно, он рассказал ему о происшедшем. Конечно, афинский царь строго накажет неверную жену. Она умрет - это решено. Но сначала она спасет от позора и своих детей, и свою собственную память и заодно отомстит своему слишком суровому судье, чтобы не гордился чрезмерно своей чистотой, не был чрезмерно неумолим к грешникам. Она пишет своему мужу предсмертное письмо, обвиняя Ипполита в том, в чем была виновата сама, - а затем добровольно расстается с жизнью.

Таково было то несчастье, которое встретило Тезея в его доме. Не радость, не ликование по случаю возвращения хозяина и царя - стоны и плач услышал он, входя. О причине нечего было и спрашивать: в главном покое лежал труп его жены.

- Как она умерла? Артемида ли ее поразила своей невидимой стрелой?

- Нет, от собственной руки.

- Почему?

- Никто не знает. Но, может быть, эти таблички, которые она сжимает в своей окоченевшей руке, раскроют тайну. Это ее предсмертное письмо мужу. Вероятно, ее последняя просьба - не вводить мачехи к ее детям.

"Не бойся, дорогая, этого не будет... Нет, не об этом, что-то другое... О боги, боги!

Немыслимо, невообразимо... Ипполит, его любимый сын, покусился на честь своего отца! Быть этого не может! Но недаром же она с собой покончила... Позвать Ипполита!"

- Где Ипполит?

- Его нет в Афинах, уехал в Трезен.

- А, уехал, бежал от суда и справедливой кары! Он вне досягаемости для моего гнева, обида останется неотомщенной...

В эту минуту Аластор, дух подземной тьмы, шепнул ему:

- Почему? У тебя есть еще одно - третье желание! Гнев, горесть, отчаяние не дали Тезею времени для размышления. Подымая молитвенно руки, он воскликнул:

- Посейдон! Убей моего сына!..

Ипполит как раз тогда на своей четверке ехал по взморью, направляясь к истмийской дороге. Вдруг видит - с Саронического залива катится на сушу огромная водяная гора, брызжа пеной вокруг себя. Докатилась, выкатилась - и выбросила на морской песок чудовищного быка. Бык мчится прямо на колесницу. Лошади испугались чудовища, понесли. Тщетным было все искусство Ипполита: колесница разбилась, он выпал, запутался в вожжах - кони продолжали бешено мчаться и остановились только тогда, когда возница, израненный, разбитый, уже едва дышал. Все же его удалось еще живым доставить в Афины, перед очи Тезея. Правда обнаружилась, и отец понял, что он, поверив клевете, обрек незаслуженной гибели невинного, любящего, чистого душою сына.

После этого даже те, кто раньше его поддерживал, отшатнулись от Тезея. Всем стало ясно, что он, нечестивец, призвал гнев богов на свою голову. Он и сам, впав в отчаяние, не противился тому, чтобы его власть была передана Менесфею. Куда отправиться в изгнание? Что делать с детьми? Он запросил своих родственников на острове Эвбея. Они ответили: детей согласны принять, его - нет. Послав к ним детей, он сам сел на корабль и взял курс на остров Скирос, к своему старому другу Ликомеду. Тот его сначала радушно принял, но затем, испугавшись и сам божьего гнева, велел сбросить его в пропасть.

Много веков спустя, когда Афины после победы над нагрянувшим с востока насильником-врагом находились на вершине своего могущества и своей славы, они вспомнили о своем величайшем царе. Власть находилась тогда уже в руках народа. Его вождь, Кимон, человек столь же благочестивый, сколь и храбрый, по указанию дельфийского оракула отправился на Скирос за останками Тезея. Найдя их, он перенес их в Афины. Похоронив их там, он выстроил прекрасный храм над могилой и учредил в честь героя ежегодные игры... Этим он и все Афины дали понять людям, что, хотя человеку и не удалось соблюсти до конца чистоту своей жизни, если в этой жизни были светлые дела и великие заслуги, его именно ими и следует поминать, прощая ему его вольные и невольные грехи.