Народ, придумавший Чебурашку и треугольную гитару, сдавайся!

Потомки Лабдака

Сыновья Эдипа

После ухода Эдипа фиванский престол вторично занял Креонт, как правитель страны за малолетних его сыновей - Полиника и Этеокла. Но когда они выросли, он передал им власть. Недолго жили они в мире: Этеокл, более деятельный и ловкий, изгнал своего старшего брата. Тот, чувствуя себя обиженным, обратился за помощью к аргосскому царю Адрасту. Адраст стоял как раз станом перед своим городом. Полиник перед входом в стан столкнулся с другим таким же странником, таким же изгнанником, как и он сам. Дело было ночью, и у них, естественно, возникла ссора, а за нею и поединок. Царская стража их разняла.

- Словно дикие звери дерутся из-за логова! - доложили царю.

Царь к ним вышел. Признав обоих царевичей - другой был Тидей, изгнанный из Этолии врагами своего отца, - Адраст вспомнил об оракуле, советовавшем ему выдать своих дочерей за вепря и льва. Он их и принял гостеприимно, и женил на своих дочерях. Но, конечно, не для того, чтобы они всю жизнь ели его хлеб как изгнанники: он хотел упрочить их власть, чтобы они стали затем его надежными союзниками. Он решил сначала вернуть Полинику фиванский, а затем Тидею - калидонский престол. Сестра Адраста Эрифила была выдана за аргонавта Амфиарая. Пылкий и властный Адраст не всегда ладил с этим своим зятем. В предупреждение размолвки у них был заключен договор, чтобы все ссоры между ними были разрешаемы одинаково ими уважаемой Эрифилой.

Решив предпринять поход против Фив, Адраст стал собирать героев. Согласились гордый Капаней, могучий Гиппомедонт, юный и прекрасный Парфенопай. Но более всех дорожил Адраст участием в походе своего зятя, аргонавта Амфиарая, - и именно его ему не удалось уговорить. По мнению Амфиарая, Полиник был прав, быть может, против Этеокла, но был безусловно не прав против своей родины.

- Никакая правда не оправдывает удара, наносимого матери, - говорил он, - а неправде боги победы не пошлют.

Ввиду его упорства Полиник решился употребить крайнее средство. Уходя из Фив, ему удалось захватить с собою наследие своей матери, ожерелье Гармонии. Его он предложил теперь Эрифиле. Не устояла душа женщины против блеска самоцветных камней в золотой оправе; призванная судьей между мужем и братом, она решила, что муж должен подчиниться брату.

Закручинился Амфиарай: он знал, что жена предала его, знал, что она отправляет его на гибель, и, что для его правосудного сердца было тяжелее всего, на гибель в неправом деле. Но делать было нечего: в силу уговора он должен был подчиниться. Перед отправлением в поход он призвал к себе своего малолетнего сына Алкмеона и сказал ему, что он идет на верную гибель и что его убийца - Эрифила. Алкмеон запомнил его слова.

Амфиарай был седьмым из героев, собравшихся в поход против Фив; остальными были Адраст, Полиник с Тидеем и вышеназванные трое: Капаней, Гиппомедонт и Парфенопай. Этот поход и назван походом Семерых против Фив. После Калидонской охоты и похода аргонавтов это было третье крупное общеэллинское дело. Войско двинулось из Аргоса, поднимаясь с равнины в горы; миновало суровую микенскую твердыню - и вот перед ним на холме открылась благословенная Немея, роща Зевса. Впереди, на всевидном месте, его храм, дальше небольшое селение, а между храмом и селением скромный двор настоятеля храма, богобоязненного жреца Ликурга. Все это было заранее известно Амфиараю, согласно обычаю заведовавшему обрядностью похода. При переходе войска в другую область необходимо жертвоприношение, а для жертвоприношения - проточная вода. Кто же укажет ее в "многожаждущей" Арголиде? Скорее всего эта женщина, которая с ребенком на руках выходит из Ликургова дома. Амфиарай подходит к ней - боги, что это? В скромном убранстве рабыни перед ним стоит ласковая хозяйка аргонавтов, лемносская царица Гипсипила.

Они потеряли ее из виду с момента отплытия аргонавтов с острова Лемнос. Вначале у Гипсипилы все шло хорошо. Она стала матерью двух близнецов. Одного она назвала Евнеем, то есть "прекраснокорабельньш", в память о корабле его отца Язона, а другого - по имени ее собственного отца - Фоантом. Но затем случилась беда: когда она была одна на берегу, на нее напали морские разбойники, увезли, продали в рабство - и вот она служит Эвридике, жене Ликурга, и нянчит их младенца-сына Офелета. Все это она рассказала Амфиараю и прибавила, что Ликург в отлучке, дома только Эвридика да еще двое юношей, пришедшие как раз сегодня по неизвестному ей делу. Просьбу Амфиарая указать им источник она не сразу согласилась исполнить. Она рада бы услужить старому знакомому и аргонавту, но как быть с ребенком? После некоторого колебания она решила взять его с собой - а если госпожа рассердится на нее за ее своевольную отлучку, пусть выручит Амфиарай. Госпожа! Рассердится! Да кто она - раба или лемносская царица? Как ни сломила ее судьба, но сегодня, перед этим аргонавтом, она чувствует себя прежней Гипсипилой. Итак, идем!

Идут: он, она и еще несколько воинов с ведрами. Тропинка вьется горным ущельем, через рытвины и промоины. Ей трудно с ребенком на руках. Но вот зеленая трава, вся благоухающая тимьяном. Ключ уже недалеко, но все же придется прыгать через валуны и колоды. Пусть же Офелет посидит в траве на солнышке, без него ей будет легче. Вот уже и ключ. Воины зачерпнули воды сколько надо было, можно возвращаться. Сейчас будет луг, на котором она оставила мальчика на траве среди тимьяна. Как бы его не ужалила пчела!.. Что это? Где мальчик? Офелет! Офелет!.. Боги! Огромный змей ускользает вдаль по сухому руслу зимнего потока, и в извилинах его тела, с опрокинутой головкой и беспомощно поднятыми ручками, ее питомец, радость родителей, Офелет! Амфиарай его видит, он уже метнул дротик - чудовище поражено насмерть, кольца медленно распускаются... Поздно! Не вернется в маленькое тельце улетевшая душа.

Опять Гипсипила с ребенком на руках. Одиноко, уныло бредет она домой. А в мыслях смятение: "Надо принести госпоже ее убитого сына... Надо ли? Ведь Офелета не воскресишь, а за смерть ребенка рабыне казнь! А спастись бы можно: Амфиарай гостил у меня на Лемносе, связан со мной священными узами гостеприимства. Положу мертвого ребенка на порог дома и уйду, пока не поздно!.. Уйти? И оставить Эвридику в слезах и горе? И это сделаю я, Гипсипила? Разве я сама не была матерью? Нет, не сделаю этого. Пойду к Эвридике с повинной: ребенок твой убит, и причина его смерти, хотя и невольная, - я".

Она пошла к Эвридике, принесла ей мертвого ребенка. Эвридика в отчаянии: погибла радость, погибла надежда дома! Но отчаяние сменяется гневом. Одно утешение в горе - месть его виновнице. Уж в нем она себе не откажет! И душе мальчика будет легче, если его обидчица тоже пострадает. Гипсипила будет казнена. Она будет казнена немедленно!

Гипсипилу ведут на казнь. Сама Эвридика желает быть ее свидетельницей. Но вот к ней подходит аргосский гость, Амфиарай. Он ей приносит постановление Семерых. Не Гипсипила виновница смерти ребенка - боги хотели послать грозное знамение всему походу. Не будет нам победы, не доведется нам делить добычу города, не придется отпраздновать радостный возврат к своим. Офелет, носитель знамения, уже не Офелет, простой умерший ребенок, - он отныне Архемор, "начало рока", ждущего участников злополучного похода. Боги его удостоили приобщения к лику "героев", чествуемых не семьями, а общинами и народами. "Утешение в мести"? Нет, Эвридика, - высшее утешение в красоте. Красота немейских игр, учреждаемых сегодня в честь Архемора, учреждаемых на все времена, прославит и твоего сына, и горе твоей утраты.

Эвридика горячо пожала руку своего гостя. Как истинная эллинка, она поняла и оценила значение слов "утешение в красоте". Тотчас трубой был дан знак к началу заупокойных игр в честь Архемора. Эвридика, заменяя отсутствующего мужа, сидела на помосте, с нега Амфиарай и прочие из Семерых. Как ни было огорчено ее сердце, все же она чувствовала гордость при мысли, что впредь юноши со всей Эллады будут собираться сюда ради победного венка, чествуя ее сына, безвременно погибшего Офелета-Архемора.

Ког
да солнце стало клониться к закату, игры были кончены: новый сигнал трубой напомнил зрителям, что начнется раздача венков победителям. И вот выступил вперед глашатай: "Евней, сын Язона, из Мирины лемносской! Победил в беге! Фоант, сын Язона, из Мирины лемносской! Победил в метании диска..."

Гипсипила не дослышала остального. В глазах у нее помутилось. Евней, Фоант, сыновья Язона, - ее сыновья! Откуда они? Где они? Вот они входят на помост, вот Эвридика венчает одного, затем другого зеленым венком. Боги! Да ведь это те юноши, которых она сама ввела в дом Ликурга! Ее сыновья... подлинно ли сыновья? Или это злая насмешка неумолимых богов? Она стоит, не отрывая взора от этих молодых красавцев: радость и сомнение борются в ее душе.

Солнце зашло. Зрители разбрелись - кто в стан, кто в посад. Эвридика тоже ушла к себе: рабу она простила, но жить с ней не хочет, не может - это так понятно! Амфиарай с обоими юношами подходит к ней:

- Евней, Фоант, вот вам вторая, высшая награда: обнимите вашу мать!

Обнять! О как охотно... Только они видят ее сомнение - сыновья ли это улыбаются ей?

- Успокоим тебя, родная! На плече у нас обоих по золотому пятнышку в виде виноградной лозы. Это знак Диониса-родоначальника для всего его потомства.

- Да, теперь сомнения нет! Боги вернули мне сыновей! Но куда же нам направиться?

- Конечно, на родину, в Мирину лемносскую. Там женское царство уже прекратилось, опять правит Фоант Первый. Он и отправил нас искать тебя. Испытания кончились, впереди - безоблачное счастье.

Так, несмотря на все, расцвел дом Язона на далеком Лемносе, а его тело лежало в неведомой могиле, под золотым кумиром Геры, среди развалин его чудесного корабля.

Далее